М., 2005. 246 С.

В ряду славистических исследований последних лет труд А. Г. Машковой занимает особое место. Это одна из первых российских монографий о словацкой литературе. (В том же году вышла книга автора этих строк [1].) При обилии частных или обобщающих работ

стр. 91

словацкая литература в последние десятилетия почти не становилась материалом для углубленного анализа, если не считать защищенных в 1980 - 1990-е годы кандидатских диссертаций. Что касается исследования темы как таковой, то и здесь отечественным славистам приходилось опираться на труды словацких ученых. В нашей словакистике о литераторе-натуристе подробно писала лишь И. А. Андрияка в диссертации "Творчество Людо Ондрейова 30-х годов и некоторые проблемы развития словацкой "лиризованной прозы"" (1997), но эта работа, защищенная в Институте славяноведения, не получила продолжения, причем автор предпочел термин "лиризованная проза" термину "натуризм". Таким образом, монография А. Г. Машковой является вдвойне первопроходческой: и в рамках российской славистики, и в рамках отечественных исследований словацкого натуризма. Важность изучения натуризма, как показано в монографии, обусловлена значимостью этого течения в национальной литературе и, не в последнюю очередь, его влиянием на новые поколения литераторов.

В книге словацкий натуризм рассматривается как специфически словацкое явление, но в то же время подчеркнута и доказана на многочисленных примерах его соотнесенность с общеевропейским литературным процессом, творческие импульсы последнего и типологические связи с ним. В главе 1 охарактеризована литературная ситуация в Словакии 20 - 40-х годов XX в., способствовавшая складыванию "словацкой модели натуризма". Указанный период чрезвычайно значим для развития словацкой литературы: в XX в. больше не было времени, столь насыщенного плодотворными инновациями. Автор убедительно обосновывает употребление термина "натуризм" (С. 19 - 29), считая его "наиболее приемлемым" по сравнению с определениями "лиризованная проза", "популизм", "региональная проза", "неоромантизм". Подробно рассмотрено изучение натуризма в словацкой критике (труды М. Хорвата, А. Мраза, М. Поважана, М. Бакоша, Й. Феликса, Р. Бртаня и других литературоведов), что позволяет вычленить недостаточно освещенные или спорные проблемы. Не слишком частой для филологических работ является солидная философская база (прежде всего А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, А. Бергсон), необходимая для обнаружения влияний той или иной системы взглядов на литературное творчество (раздел "Философские истоки натуризма"). Завершая обзор философских трудов, давших натуристам импульсы иррационализма, автор констатирует, что заслуга философов и писателей "состоит в том, что за предметным, расчлененным знанием они сумели увидеть и попытались донести до читателей знание целостное, живое, которое объединяет человека и природу, служит предпосылкой рождения мира гармонии" (С. 86). На наш взгляд, этот раздел отчасти приобретает самодовлеющее значение, но он очень интересен и полезен широкой аудитории, прежде всего студентам-филологам.

К натуризму А. Г. Машкова традиционно относит таких писателей, как Людо Ондрейов, Маргита Фигули, Доброслав Хробак, Франтишек Швантнер, а также Йозефа Горака в качестве продолжателя и "разрушителя" натуристских традиций. Зародившись в 1930-е годы, натуризм достиг наивысшего расцвета к середине 1940-х и стал своеобразной антитезой обезумевшему миру времен Второй мировой войны. "Произведения натуристов вполне могут быть поставлены в один ряд с лучшими образцами мировой литературы", - пишет А. Г. Машкова в "Предисловии" (С. 4). Этот тезис подтвержден основным текстом исследования, которому присущи обстоятельность, многоаспектность и четкая система доказательств.

Автор не ставил перед собой задачу дать монографический обзор творчества каждого из писателей. Главы и разделы компонуются на основе актуальных проблем литературоведения. Это связь литературы с философскими концепциями, взаимодействие словацкой литературы с европейским контекстом, особенности поэтики словацких авторов. Тем самым монография, не слишком разрастаясь в объеме, обрела широкий контекст и разнообразное освещение темы. "...Обращаясь к зарубежному литературному опыту, натуристы всегда творчески переосмысливали его, сопрягали с национальными традициями и собственным жизненным опытом, подтверждением чему является литературное наследие писателей", - говорит автор во вводном разделе главы "Натуризм и европейские литературы" (С. 122). Машкова раскрывает несостоятельность обвинений Д. Хробака в плагиате, подробно разбирая произведения названного писателя, Ф. Швантнера и их "предшественника", немецкого писателя Леонгарда Франка. Творчество Швантнера (одного из наиболее интересных писателей-натуристов) анализируется в сопоставлении с творчеством

стр. 92

К. Гамсуна и Ш.-Ф. Рамю, чему посвящены самостоятельные разделы. В главе о поэтике рассмотрены, в частности, эволюция поэтики в трилогии Л. Ондрейова "Солнце взошло над горами", "игра с пространством" Д. Хробака и разрушение натуристской концепции у Ф. Швантнера и И. Горака. В той же главе, в разделе о библейских реминисценциях в творчестве М. Фигули, А. Г. Машкова показывает глубокое овладение материалом Священного Писания, разбирает разные варианты произведений писательницы, связанные с идеологическими требованиями эпохи.

Несмотря на проблемные "острова", в монографии присутствует анализ основных произведений словацкого натуризма: поэмы "Мартин Ноциар Якубовие" и романа-трилогии "Солнце взошло над горами" Л. Ондрейова, повести "Тройка гнедых" и романа "Вавилон" М. Фигули, повести "Дракон возвращается" и рассказов Д. Хробака, повести "Невеста горных лугов", романа "Жизнь без конца" и рассказов Ф. Швантнера. Тем самым оправдан выбор методологии "проблематизирования". Читатель может ощутить, с одной стороны, национальное своеобразие словацкого натуризма, идущее от долгого главенствования поэзии и лирического начала в словацкой литературе и тяготения писателей к природным основам жизни, подчеркнутым красотами Татр, а с другой - наличие сходных явлений в европейских литературах (причем нередко явлений не самых известных). Именно в 1920 - 1940-е годы словацкая литература активно перерабатывала импульсы, полученные из других европейских литератур, творчески сплавляя их с национальными традициями.

В "Заключении" суммированы основные выводы монографии, кратко показано движение натуризма от зарождения до завершения развития и деструктуризации. "Таким образом, для натуристов характерен новый взгляд на человека, смысл его существования и законы бытия", - пишет автор (С. 230). Отход от конкретно-социального начала в сторону вечных основ жизни во многом обусловил ценность и долговременное значение произведений натуристов. Эти произведения стали и достоянием российского читателя - в частности увлекательное и познавательное творчество М. Фигули (объемный историко-аллегорический роман "Вавилон" и др.). Натуризм, наряду с сюрреализмом ("надреализмом"), был одним из словацких литературных "блоков", соединивших в себе национальное и общеевропейское и ярко представивших словацкую литературу 1930 - 1940-х годов XX в.

Недостатки, отмеченные нами в труде А. Г. Машковой, носят частный характер либо представляют собой спорные вопросы. К последним относится, например, утверждение о том, что словацкую литературу не определяют такие временные рубежи, выделявшиеся ранее, как 1918, 1939,1945,1948 гг.: "...упомянутые даты не являются вехами в развитии художественного творчества" (С. 9). Для таких течений, как Словацкая Модерна (за исключением Я. Есенского) и особенно надреа-лизм, эти даты хоть и не являются прямым отражением исторических событий, но, тем не менее, весьма важны: 1939 год - год перехода надреализма, имевшего антифашистскую направленность, в широкое движение, этот год выделяют все исследователи данного направления (прежде всего М. Бакош и С. Шматлак), а год освобождения, 1945-й, стал фатально переломным для крупнейших надреалистов Р. Фабри и В. Райсела, отказавшихся от прежней поэтики (финал поэмы "Я это кто-то другой" Фабри и цикл Райсела "За зеркалом"). Можно привести и другие примеры. На наш взгляд, зависимость литературы от хода истории не следует ни переоценивать, ни затушевывать. XX век все же отмечен значительной политизированностью литературы (что сказалось, например, на социально ангажированных Фабри и Райселе), а Вторая мировая война определила звучание многих поэтических произведений словацкой литературы того времени.

В целом монография А. Г. Машковой - новое слово в отечественной литературоведческой славистике. Исследование построено на мощной основе философского, критического и литературного материала, выводы о специфике и значении словацкого натуризма представляются весьма убедительными. Литературоведы-слависты и ученые других специальностей получили возможность ознакомиться с актуальным научным трудом, дополняющим картину литературного развития Европы в XX в.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Шведова Н. В. Философские мотивы в словацкой поэзии (конец XIX - первая половина XX века). М., 2005.