Возникновение традиции чествования русской общественностью своих любимых писателей в их юбилейные даты следует относить, очевидно, к 1856 году. 29 января Некрасов пригласил ведущих сотрудников "Современника" на обед, атмосфера которого передана А. В. Дружининым в его дневниковой записи вечером того же дня: "Обедали у Некрасова с вернувшимся баши- бузуком Толстым, Тургеневым, Гончаровым и Григоровичем. После обеда читали предполагаемое собрание очищенных творений Фета. Впечатление осталось отличное". 1

В изложении самого А. А. Фета, вспомнившего этот эпизод через много лет, он, этот эпизод, перенесен в несколько иную обстановку ("обед, данный нам по подписке в честь Тургенева, нередко угощавшего нас прекрасными обедами"): "За обедом в зале какой-то гостиницы шампанского, а главное, дружеского единомыслия было много, а потому всем было весело. Собеседники не скупились на краткие приветствия, выставлявшие талант и литературные заслуги Тургенева. (...) Тургенев в свою очередь попросил слова и сказал:

Все эти похвалы едва ль ко мне придутся,

Но вы одно за мной признать должны:

Я Тютчева заставил расстегнуться

И Фету вычистил штаны.

Гомерический смех был наградою импровизатору". 2

Надо думать, что именно на обеде у Некрасова от похвал Фету перешли к похвалам Тургеневу, отредактировавшему сборник его стихотворений, а от похвальных речей Тургеневу - редактору Фета - к выступлениям о Тургеневе - писателе и сотруднике "Современника". Тогда же, по всей вероятности, возникла идея отметить в конце 1856-го или начале 1857 года 10-летний юбилей сотрудничества Тургенева в "Современнике". К этому так и не состоявшемуся (Некрасов и сам Тургенев в это время были за границей) торжеству Д. В. Григорович изготовил обложку - заглавный лист для дружеского адреса. 3

К идее литературных юбилеев интеллигенция обеих столиц вернулась через 16 лет. 14 марта 1872 года московское Собрание драматических писателей дало обед А.Н. Островскому в честь 25-й годовщины публикации в "Московском городском листке" его первого драматического произведения "Картина семейного счастья". Юбиляру поднесли альбом с портретами русских драматургов, затем был литературно-музыкальный вечер, который завершился ужином по подписке 55 человек в Артистическом кружке с речами участников и самого юбиляра. 4

А на следующий день такое же торжество состоялось в петербургском Собрании художников. Сам юбиляр, приглашенный устроителями, по состоянию здоровья приехать не смог (о чем он сообщил телеграммой). В петербургском юбилейном вечере участвовали 106 человек. Произносились тосты в честь драматурга и "истолкователя его произведений" Н. А. Добролюбова. На вечере было принято решение об основании в Костромской губернии народной школы им. Островского, для устройства которой тут же было собрано около 1000 рублей. 5


--------------------------------------------------------------------------------

1 Дружинин А.В. Повести. Дневник. М., 1986. С. 373.

2 Фет А.А. Мои воспоминания. 1848-1889. М., 1890. Ч. 1. С. 134-135.

3 См.: Бушканец Е. Г. К истории сотрудничества И. С. Тургенева в "Современнике" // Филологический институт. Ленинград. Доклады и сообщения. Вып. 2. Л., 1950. С. 114-116.

4 См.: Празднование юбилея А.Н. Островского в Москве // Русский мир. 1872. 18 марта. N71.

5 M. P. 25-летний юбилей литературной деятельности А.Н. Островского// Русский мир. 1872. 17 марта. N70.

стр. 148


--------------------------------------------------------------------------------

Еженедельник "Сияние" сетовал на "бесцветность и вялость" петербургского праздника в честь Островского: "Несмотря на то, что на торжественном обеде за роскошно убранным столом присутствовали почти все значительные литераторы, поэты, сатирики, романисты, критики и публицисты - ни одной речи произнесено не было. Заслуги А. Н. Островского как единственного русского драматурга, составившего своими произведениями целый репертуар, и как писателя, представившего нам в бессмертных типах темное царство России, не были почтены, и литераторы, присутствовавшие на торжество, ограничились на этот раз тем, что отобедали в честь А. Н. Островского..." 6

А. С. Суворин описывал это торжество слегка иронически: "Зала, где происходил обед, была убрана флагами, по обеим сторонам сцены, находящейся в глубине залы, написаны были заглавия произведений Островского, но их так много (23), что они не поместились здесь все, и остальные разместились н& отдельных щитах под карнизами залы. От нечего делать некоторые занимались тем, что наблюдали, кто под какою пьесою сидит: г. Стасюлевич оказался между "Горячим сердцем" и "Бешаными деньгами" * , г. Некрасов сидел против "Великого банкира" (переводная пьеса Островского); г. Благосветлов под "Великим банкиром", г. Максимова, подписывающего "Вед. СПб. полиции", случай поместил под "На бойком месте", а г. Левитов, редактор "Искры", под "Тушино", г.Дмитрий Минаев по воле богов очутился под "Дмитрием Самозванцем". Если б присутствовал на обеде князь Мещерский, то он был бы, вероятно, под "Грозою"" . 7

На другой день после петербургского юбилейного торжества в честь Островского в одной из газет появилась следующая заметка: "В литературных кругах появилась мысль почесть праздником литературную деятельность Н. А. Некрасова. Имя г. Некрасова составляет, бесспорно, украшение русской литературы. На его произведениях воспитывалось и воспитывается целое поколение. Нужно ли говорить о том, что идеи некрасовских произведений высоки и честны, что они вносят в ум и сердце читателя чистые мысли и добрые чувства? Такой писатель, как Некрасов, бесспорно, заслуживает глубокого уважения со стороны современников. Нужно откинуть все наносное и выражением признательности почтить честную мысль писателя, работающего на литературном поприще 35 лет. Если память нам не изменяет, то в журнале "Сын Отечества" за 1837 год явилось первое произведение поэта под заглавием "Мысль" с таким примечанием от редакции: "Произведение это - первый опыт юного шестнадцатилетнего поэта". С тех пор эта мысль окрепла и принесла много пользы". 8

Случилось так, что именно в этот день другая газета рядом с подробным отчетом о юбилейном торжестве в честь Островского опубликовала неподписанное заявление П. В. Анненкова, в котором передавалась благодарность И. С. Тургенева участникам праздничного обеда в Киеве 19 февраля 18 72 год а памяти годовщины отмены крепостного права, которые послали Тургеневу приветственную телеграмму с признанием исключительной роли его "Записок охотника" в формировании общественного мнения о необходимости крестьянской реформы. Привожу полный текст этого заявления: "И. С. Тургенев уполномочил нас заявить глубокую его признательность гостям и распорядителям обеда, данного в Киеве 19 февраля нынешнего года в годовщину и в память великой нашей крестьянской реформы. Им угодно было послать на его имя


--------------------------------------------------------------------------------

6 Сияние. 1872. .N14 (ценз. разр. 1 апреля). Отдел "Общественная жизнь наших столиц". С. 230.

* Этой грамматической ошибки следовало бы избежать гг. распорядителям празднества в честь русского писателя (примеч. А. С. Суворина).

7 Незнакомец. Недельные очерки и картинки // С. - Петербургские ведомости. 1872. 19 марта. N78.

8 Петербургский листок. 1872. 18 марта. N 55. Память все же изменила автору этой заметки: "Мысль" напечатана в N 10 "Сына Отечества" 1838 года.

стр. 149


--------------------------------------------------------------------------------

поздравительную телеграмму как к деятелю, который отчасти способствовал к подготовлению и приближению этой реформы своими "Записками охотника". Телеграмму их, к сожалению, он не получил и только недавно и очень поздно узнал о ней из листка какой-то русской газеты, случайно попавшейся ему в руки. В нашу эпоху всяких мистификаций он отнесся сначала недоверчиво к известию, и только дальнейшие справки, наведенные им, убедили его в действительности заявления, которым почтили его киевские ревнители и сторонники великого государственного акта, обновившего Россию. Он спешит через посредство нашей газеты сказать в ответ на их приветствия, что честь, оказанная ему телеграммою, есть такая награда за посильную его деятельность в литературе, выше которой он ничего не испытал и которая могла бы составить предмет желания и стремления для всякого писателя в России, гораздо выше его заслугами и талантом". 9

Напомнив о себе таким образом, Тургенев, давно порвавший с Некрасовым, невольно дал повод петербургским журналистам поставить имена бывших единомышленников и сотрудников в сопернические отношения. Сообщая своим читателям об информации "Петербургского листка", хроникер "С.- Петербургских ведомостей" указывает на ошибку в названной там дате публикации первого стихотворения Некрасова и замечает: "Если дело пошло на юбилеи, то нельзя не вспомнить прежде всего Тургенева, который начал свою литературную деятельность в 1841 году. В нынешнем году исполняется ровно 25 лет, как стали появляться "Записки охотника" - произведение, упрочившее за Тургеневым авторскую известность". 10

Другая газета, перепечатывая то же извещение "Петербургского листка", начинает свой комментарий не менее язвительно: "Мы ж с своей стороны прибавим, что если уж так разлакомились на юбилеи, то отчего бы не праздновать юбилея А. Ф. Писемского, И. А. Гончарова и других более или менее известных писателей сороковых годов. Оказывается, что мы большие охотники до торжественных юбилейных обедов, хотя и не всегда умеем придать им должное оживление, как это и было на обеде в честь Островского. Но шутки в сторону. Некрасов действительно стоит того, чтобы праздновать его юбилей. Ни один из наших поэтов не принес такой существенной пользы, ни один не проникал так глубоко в русскую жизнь и не рисовал таких живых, чисто родных картин, не настраивал свою лиру на воспевание луны и отвлеченных предметов... Некрасов, если можно так выразиться, поэт цинический, без пошленького дешевого либерализма и гражданской скорби". 11

Следующая заметка под этой рубрикой отделена от предыдущей чертой и, вероятно, принадлежит другому автору. Она, кстати, содержит "новый" для современных некрасоведов факт юридической биографии Некрасова: "Литературная карьера Некрасова крайне поучительна. Мы, например, видели несколько лет тому назад копию с контракта, заключенного, кажется, в 1841 году поэтом с издателем "Репертуара" г. Поляковым. В силу этого контракта г. Некрасов обязывался за 1000 рублей ассигнациями поставить в "Репертуар" известное число стихотворений, переводов, мелкие статейки и писать рассказы. Он писал тогда под псевдонимом Боб. Кроме того, г. Некрасов писал и для сцены под псевдонимом Перепельского. Так, им переведена известная драма "Материнское благословение", несколько водевилей, из которых водевиль "Актер" долго держался в репертуаре не только столичных, но и провинциальных сцен".

Эта заметка была перепечатана с заголовком "Контракт г. Некрасова" газетой "Русский мир" с таким комментарием: "К этому факту (...) можно добавить, впрочем, то, что книгопродавец Поляков разорился, несмотря на выгодные условия с г. Некрасовым, а последний, напротив, составил себе весьма солидное состояние". 12


--------------------------------------------------------------------------------

9 С.-Петербургские ведомости. 1872. 18 марта. N77.

10 Там же. 19 марта. N 78.

11 Новости. 1872. 21 марта. N 81. Рубрика "Городские новости".

12 Русский мир. 1872. 22 марта. N 75. Рубрика "Петербургская хроника".

стр. 150


--------------------------------------------------------------------------------

Друзья Тургенева также не заставили себя ждать. Известие о подготовке его юбилея появилось через два дня после "предложения" "С.-Петербургских ведомостей": "Нам сообщают, что по случаю предстоящего в нынешнем году 25-летия "Запискам охотника" наша литературная интеллигенция собирается устроить ему торжественный юбилей, на который наш симпатичный художник приедет из-за границы". 13

Еженедельник "Сияние", сообщавший о празднике в честь Островского - "первом юбилее русского литератора", уже рассматривал новые юбилейные торжества почти как единый замысел: "За ним (юбилеем Островского. - Б.М.) хотят, как ходят слухи, почтить юбилеем гг. Тургенева и Некрасова, первого за 25, а второго за 35 лет их деятельности". 14

Друзья Некрасова через "Петербургскую газету" продолжают развивать идею праздника в его честь: "Нам сообщают, что празднование юбилея двадцатипятилетия литературной деятельности Н. А. Некрасова решено окончательно в положительном смысле и что кружок близких к Николаю Алексеевичу литераторов принял на себя как составление программы праздника, так и все соединенные с осуществлением его хлопоты". 15

Очевидно, вопреки "слухам" устроители некрасовского юбилея готовились праздновать годовщину журнально-издательской деятельности Некрасова (2 5 лет со дня перехода под его редакцию "Современника"). Однако полное совпадение этого юбилея с юбилеем Тургенева, автора "Записок охотника", и реальная несовместимость этих мероприятий заставили Некрасова и его окружение изменить замысел, приблизив его к первоначально высказывавшейся идее. Через неделю после информации от "близких к Николаю Алексеевичу литераторов" в газетах появилось "уточнение" обоих вариантов информации о юбилее Некрасова: "Вопреки сообщенному некоторыми газетами слуху о том, что тридцатипятилетний юбилей литературной деятельности Н. А. Некрасова будет праздноваться в текущем году, мы можем передать, что празднование это произойдет в будущем году". 16

Публикации о подготовке некрасовского юбилея, разумеется, не могли появляться без согласия самого поэта. Тургенев же узнал о намерении своих друзей через газеты и немедленно отреагировал самым решительным образом. 21 апреля он написал письмо в редакцию "С.-Петербургских ведомостей" и отправил его из Парижа в Петербург с письмом к П. В. Анненкову. Инициативу своих друзей Тургенев в этом официальном обращении холодно называет "намерением некоторых любителей отечественной словесности почтить" его юбилеем и далее пишет: "Так как осуществлению этого намерения не предстоит положительных препятствий и даже, быть может, уже сделаны первые шаги, то считаю долгом обратиться к посредничеству Вашей уважаемой газеты - во- первых, для того, чтобы выразить моим доброжелателям самую глубокую и самую искреннюю благодарность, а во-вторых, и для того, чтобы столь же искренно попросить у них позволения отказаться от предлагаемой чести. Подобные изъявления только тогда имеют место, когда они не дают повода ни к каким отрицательным чувствам, ни к каким сомнениям и недоумениям; а в предстоящем случае это немыслимо". 17

В сопроводительном письме к Анненкову Тургенев выразил свое отношение к готовящемуся чествованию еще более резко: "В подобных затеях есть что-то наполовину детское, наполовину варварское - да и отчего же тогда не праздновать 25-летие Гон-


--------------------------------------------------------------------------------

13 Петербургская газета. 1872. 21 марта. N 44. Перепечатано: Новое время. 1872. 22 марта. N 79; Русский мир. 1872. 22 марта. N 75; Киевлянин. 1872. 28 марта. N 38.

14 Сияние. 1872. N 14 (ценз. разр. 1 апр.). Рубрика "Общественная жизнь наших столиц". С. 230.

15 Петербургская газета. 1872. 8 апр. N 53. Перепечатано: Русский мир. 1872. 10 апр. N 93; Вечерняя газета. 1872. 10 апр. N 97.

16 Новости. 1872. 12 апр. N 103. Перепечатано: Русский мир. 1872. 13 апр. N 96.

17 Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: В 30т. Письма. М., 1999. Т. 11. С. 242.

стр. 151


--------------------------------------------------------------------------------

чарова, Некрасова, Григоровича? Нет и нет, у меня и без того довольно недоброжелателей". 18

Обращение Тургенева в редакцию было опубликовано в "С.-Петербургских ведомостях" 27 апреля 1872 года в .N 114.

Подготовка некрасовского юбилея обостряла интерес русской журналистики к личности и биографии поэта. Одно из проявлений такого интереса (заметка о "карьере" Некрасова) приведено мною выше. С подготовкой к юбилею связано, очевидно, и обращение в апреле 1872 года редактора литературного отдела журнала "Всемирная иллюстрация" К. К. Случевского к поэту с просьбой передать свой портрет, который предполагалось поместить в книжке некрасовских стихов для детей. В ответной записке от 24 апреля 1872 года в редакцию этого журнала Некрасов обещал вскоре прислать портрет, 19 но выполнил свое обещание только в конце 1873 года, т. е. к уточненной дате 35-летнего юбилея его творческой деятельности.

Седьмого июня 1872 года, за несколько дней до отъезда Некрасова в Карабиху, корреспондент "Русской старины" записал с его слов автобиографические заметки "Я родился в 1822 году...", которые редактор этого журнала М. И. Семевский, по-видимому, предполагал напечатать к юбилейной дате поэта.

Очевидно, и Некрасов "по размышлении" решил отказаться от юбилейных торжеств. Ни в периодике 1872-1873 годов, ни в мемуаристике мне не удалось разыскать материалы о праздновании 35-летия литературной деятельности Некрасова. Тургенев был прав: и для пего, и для Некрасова подготовка к их публичным чествованиям вела к неизбежным "отрицательным чувствам", "сомнениям и недоумениям" противных сторон, что делало проведение публичного праздника "немыслимым" для обоих юбиляров.

Единственным добрым знаком внимания "литературной интеллигенции" к поэту в 1873 году можно считать изданную Н. В. Гербелем книгу "Русские поэты в биографиях и образцах" с главой о Некрасове. Приведенные мною выше язвительные замечания некоторых журналистов по поводу готовившегося некрасовского юбилея были еще только пробой пера "сомневавшихся" и "недоумевающих". Статья В. Г. Авсеенко "Поэзия журнальных мотивов" (Русский вестник. 1873. N 6), другие его выступления о Некрасове и статьи В. П. Буренина в "С.-Петербургских ведомостях" - все это можно рассматривать как литературные "предостережения" юбиляру. А первое правительственное предостережение некрасовским "Отечественным запискам", полученное 19 июля 1872 года, предопределяло негативную реакцию правительства в случае, если бы пришлось испрашивать дозволения на юбилейные торжества, посвященные редактору этого журнала. Да и личные отношения Тургенева и Некрасова в эту пору были таковы, что два юбилея (одновременно или один за другим), и тем более один - некрасовский, могли способствовать скорее еще более очевидному расколу в среде русских писателей, чем примирению.

Предполагавшиеся весной 1872 года юбилейные торжества в честь Тургенева были связаны с намерением писателя приехать на родину. В письмах к брату Николаю Сергеевичу и к друзьям (С.К. Кавелиной, П.В. Анненкову, М. М. Стасюлевичу, М. Н. Лонгинову) от января-февраля 1872 года он постоянно упоминает о решении приехать в Россию в марте, затем, в письме Н. А. Кишинскому, откладывает отъезд из Парижа до середины апреля. 20

Тургенев приехал в Петербург 12 мая 1872 года, пробыл там неделю, затем, побывав в Москве и Спасском, 22 июня вновь выехал за границу. Никаких "обедов" (инициаторами которых могли быть названные выше друзья- корреспонденты Тургенева), посвященных 25-летию "Записок охотника", не было.


--------------------------------------------------------------------------------

18 Там же. С. 243.

19 Некрасов Н. А. Полн. собр. соч. и писем: В 15т. СПб., 2000. Т. 15. Кн. 1. С. 174, 323.

20 Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем: В 30т. Письма. Т. 11. С. 215.

стр. 152


--------------------------------------------------------------------------------

Еще одним доказательством неизбежности литературных скандалов в случае проведения юбилейных торжеств 1872-1873 годов, посвященных Тургеневу и Некрасову, могут служить статья влиятельного А. С. Суворина, посвященная тридцатипятилетию журнальной деятельности Некрасова, исполненная любовью к великому поэту и журналисту, 21 и его же язвительные публикации, связанные с приездом Тургенева в Россию зимой 1879 года. 22 Впрочем, подавляющее большинство общества оказало Тургеневу в этот его приезд почести, каких не видел ни один русский писатель. Некрасов обрел такое признание только после смерти.


--------------------------------------------------------------------------------

21 Новое время. 1877. 1 янв. N 303.

22 Подробно см. в кн.: Громов Владимир. Месяц в столицах. Орел, 1995.

стр. 153