LITERARY.RU → СУДЬБА ПОКОЛЕНИЯ: БАЗАРОВ И БРАТЬЯ КИРСАНОВЫ → Версия для печати
Готовая ссылка для списка литературы
В. И. ЭТОВ, СУДЬБА ПОКОЛЕНИЯ: БАЗАРОВ И БРАТЬЯ КИРСАНОВЫ // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 03 апреля 2008. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1207224085&archive=1207225877 (дата обращения: 20.04.2024).
По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):
В. И. ЭТОВ, СУДЬБА ПОКОЛЕНИЯ: БАЗАРОВ И БРАТЬЯ КИРСАНОВЫ // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 03 апреля 2008. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1207224085&archive=1207225877 (дата обращения: 20.04.2024).
По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):
публикация №1207224085, версия для печати
СУДЬБА ПОКОЛЕНИЯ: БАЗАРОВ И БРАТЬЯ КИРСАНОВЫ
Дата публикации: 03 апреля 2008 |
|
Множество искушений должен был пережить Тургенев в Париже относительно лучшего, совершеннейшего своего произведения, начиная с совета предать его огню, данного семьей Т(ютче)вых..."1 - вспоминал П. В. Анненков. Да и его самого неприятно поразила в характеристике Базарова "монотонность, прямолинейность отрицания" героя романа, на что он и указал Тургеневу. Но "Тургенев был доволен романом и не принимал в соображение замечаний, которые могли бы изменить физиономию лиц..."2. Не принял Тургенев и упрека Фета в тенденциозности: где же у него тенденция, возражал романист, когда он сам не знает, хотел ли "обругать Базарова или его превознести"3, так же, как не знает, любит ли он его или ненавидит. Если Тютчевых смущал "антилиберальный дух" романа, то издатель "Отцов и детей" М. Н. Катков, напротив, опасался чрезмерного радикализма в изображении Базарова, который "господствует, безусловно, надо всеми и нигде не встречает себе никакого дельного отпора". По мнению Каткова, "возвеличивать и украшать" этот тип людей - "значит, делать борьбу с ними вдвое труднее". "Тут, кроме искусства... существует еще и политический вопрос"4, - откровенничал Катков перед Анненковым. Сам Тургенев, работая над романом, тоже испытывал сомнения и первоначально был настроен весьма отрицательно по отношению к Базарову: "бесплоднейший субъект - антипод Рудина, - ибо без всякого энтузиазма и веры"5. Эти сомнения примечательны. Нелегко было Тургеневу признать, что глубоко симпатичные ему люди 40-х годов, его друзья и сверстники, в обстановке глубокого общественного кризиса 60-х отходили на второй план, уступая дорогу деятелям совершенно иного склада. Однако пересилило свойственное ему чутье действительности, стремление быть художественно объективным. К тому же, этот новый тип личности искренне заинтересовал романиста, вызывая к себе "сильное влечение". Работая над образом Базарова, Турегенев не мог не держать в уме хорошо ему известных деятелей "Современника", и прежде всего Добролюбова, которого не жаловал, но уважал как критика и глубоко сожалел о его безвременной смерти. Да и трудно, оставаясь писателем честным, отрицать наличие веры и энтузиазма у таких людей, хотя их чрезмерный рационализм и утилитаризм в вопросах искусства, особенно у Добролюбова, были Тургеневу глубоко чужды. Исходный принцип в характеристике Базарова сохранен: он действительно антипод Рудина, вернее, людей рудинского типа. По основам своего мышления, по презрению к фразе, не подкрепленной поступками о "деле", "пользе" и особенно по пренебрежению к красотам искусства и природы, точнее, к их эстетизации, самоуслаждению прекрасным, чем грешили люди 40-х годов (это свойство постоянно шокировало Тургенева в В. П. Боткине, его старом приятеле по кружку Станкевича). Но именно в последнем пункте, в понимании искусства, Тургенев хотел одержать верх над людьми базаровского типа, продемонстрировав упрощенность их суждений. Тем не менее, Базаров даже в суждениях об искусстве и природе оказался сильнее своих противников Кирсановых, сведя их прекраснодушные мечтания на грешную землю. Он словно вырвался из-под авторского контроля, продемонстрировав и там, где он далеко не прав, "самоуверенность и ум", свою силу, значительность и достоинство. А главное (что особенно важно для самого Тургенева) - обнаружив великолепное знание русского языка, умение красиво, афористично излагать свои мысли. Его ответы в схватках с "проклятыми барчуками", меткие и справедливые, стали афоризмами, вошли в сокровищницу языка ("Природа не храм, а мастерская, стр. 21 -------------------------------------------------------------------------------- и человек в ней работник"). В целом на поле логического спора рационалист и утилитарист Базаров непобедим. Его аргументы, которые исходят из презренной житейской прозы, убийственно просты ("чтобы съесть кусок хлеба, вам не нужна логика"). Он диалектик и спорщик не хуже Рудина, а пожалуй, и лучше - он естественен, скуп на слова и не играет на публику. В его сдержанности чувствуется глубокая внутренняя сила, внушающая уважение. Но жизнь - сложная штука, и сила Базарова оборачивается его слабостью. Базаров не привык проигрывать - и терпит поражение на том поле, на котором проявлял особенную самоуверенность, - в отношениях с женщинами. Здесь, как и ранее, Тургенев великолепно использовал свой любимый романный прием - рандеву. С его помощью он словно переключил сюжет с одной позиции на другую, переведя конфликт двух поколений из идейной плоскости в плоскость психологическую, дополнив широкую общественную коллизию обычной любовной интригой. И как всегда, у Тургенева отнюдь не одна "романическая интрига": "любовный треугольник" Базаров - Фенечка - Павел Петрович, из которой Базаров выходит победителем, так как его чувство к ней лишь дружеская симпатия, и другая - Базаров - Одинцова, - в которую оказывается несколько втянутым Аркадий, но он не соперник Базарова и составляет свою партию: Аркадий - Катя. Фабульная сторона оказалась разветвленной, превосходя в этом отношении другие романы Тургенева. Она выстроена весьма искусно и к тому же - это главное - крепко связана с общей концепцией. Через "рандеву" проведены все персонажи романа - и Аркадий, и братья Кирсановы, и их антагонист. Плебея Базарова не могла не заинтересовать Одинцова, красавица-аристократка. Его привлекает в ней и то, что она "тертый калач", "нашего хлеба откушала". В этой грубоватой характеристике чувствуется невольное уважение к "аристократке", признание ее "своей", "нашей", в чем-то родственной ему, Базарову, тоже тертому калачу. Но Одинцова, при всей своей опытности, независимом характере и самоуважении, не Базаров в юбке. Евгений ей симпатичен, но она тоже рационалистка и способна трезво обдумать свое положение и возможности. Одинцова - женщина не первой молодости и, пройдя через ряд жизненных испытаний, уже привыкла к комфорту и спокойствию. Упорядоченность быта в итоге оказывается ей дороже понятной женской тяги к сильному мужчине, привлекательному, но и пугающему своей стремительной страстностью, силой чувства, а также и неопределенностью будущего с ним. Она не способна стать ни его идейной союзницей, ни верной подругой в жизни. Изображение базаровской любви было без сомнения испытанием и для самого Тургенева как художника: ему еще не приходилось иметь дело с чувствами русских людей такого сорта. (Какой-то опыт был в "Накануне", но Инсаров - иноземец, а это большая разница.) Базаров отнюдь не раб любви, как герой "Переписки" или (позднее) "Вешних вод", не кокетничает своим чувством, как Рудин, не сомневается в праве на счастье, как Лаврецкий. Он, подобно Инсарову, стремится победить свое чувство, но страсть оказывается сильнее. Вырванное Одинцовой признание не приносит обоим облегчения, не разрешает, а запутывает ситуацию. В душе гордого и самоуверенного Базарова, получившего окончательный отказ Одинцовой, возникает ощущение тяжелой жизненной неудачи. Его охватывает пессимизм, приходят мысли о тщетности его прежних усилий и сомнения в правильности прежнего понимания жизни (он умрет, рассуждает Базаров, из его праха лопух вырастет, и какое ему дело до того, что будет после его смерти с крестьянскими ребятишками, судьбой которых он так сегодня озабочен; здесь звучит тургеневская критика упрощенного, "естественно-научного" понимания жизни человека). Подобные настроения усиливают эгоизм Базарова, доводя до жестокости по отношению к приятелю (Аркадий опасается, что Базаров не в шутку, а на самом деле способен его за- стр. 22 -------------------------------------------------------------------------------- душить). На проявления жестокости, пробуждение зверя в Базарове обратил внимание Е. М. Конышев, дав им, однако, чисто идеологическое, мировоззренческое истолкование6. Тургенев если и не выступал апологетом "слабых людей", как его друг П. В. Анненков в статье "О литературном типе слабого человека", направленной против статьи Н. Г. Чернышевского "Русский человек на rendez-vous", то вряд ли сочувствовал своему герою. Он интуитивно, как художник, угадывал психологические последствия базаровской неудачи. И угадал убедительно верно. Базаров, конечно, не окончательно сломлен, он оправился бы от психологического шока. Но неудача в любви подготовила почву для "глупой случайности" (как Герцен назвал смерть Грановского). Базаров в романе одинок и бесприютен. У него в перспективе нет своего семейного гнезда. Нет наследников его дела. Аркадий - случайный попутчик, который дальше благородного негодования не пойдет; ему "наша пыль глаза выест", даже "пыль", не говоря о чем-то более серьезном. К тому же Аркадий вовсе не отрицатель, не "нигилист", его вполне устраивает существующее положение вещей, он благополучен и счастлив, и будущее ему видится в розовых тонах. Его не обойдет "чаша на пире отцов", хотя "пир" этот может оказаться не таким уж веселым. В одиночестве Базарова - его трагедия как личности, как деятеля7. Но у трагических героев своя логика - они Герои Истории. В исторической перспективе будущее за ними. Наши симпатии на их стороне. Да и авторские: Базаров изображен Тургеневым с большим сочувствием. С сочувствием изображены и братья Кирсановы. Но в развязке их истории появляются совершенно иные ноты. Они вовсе не испытывают торжества победителей. Напротив. Они живы, они что-то делают, о чем-то мечтают и хлопочут, но их история отдает фарсом. Ощутимо звучит авторская ирония. В "Дворянском гнезде" Лаврецкий лишь декларировал: "Здравствуй, одинокая старость. Догорай, бесполезная жизнь" - в четвертом романе Тургенев в судьбах братьев Кирсановых по сути реализует этот тезис. "Отцы и дети" - роман итогов прожитой жизни "пожилых мудрецов" (слова Добролюбова), итогов того небольшого срока, который им был отпущен историей. И что же ? Выдернутые из привычного уюта старозаветного "дворянского гнезда", они оказались беспомощными перед лицом крутых перемен, призывающих к действиям, к определенности, к отрешению от ленивой барской созерцательности. Поблек их лоск культурных, просвещенных, гуманизированных людей, надежды нации. Они еще способны рассуждать о красоте природы и наслаждаться искусством или гордиться своей независимостью старых русских бар. Но это уже выглядит как привычный досуг, эстетство, а не как проявление свободы духа, самоценности личности (как было у героев "Дворянского гнезда" Лемма и Лаврецкого). Не случайно подчеркивается дилетантизм Николая Петровича в игре на виолончели - дилетантизм, столь ненавистный Тургеневу и Герцену. Литература, искусство для Николая Петровича, как и "принсипы" для его старшего брата, - форма приятного забвения, ухода от жизненных проблем. Бывшие либерально-мыслящие люди, они рядом с решительными отрицателями оказались защитниками закоснелой старины. Осуждая нигилизм Базарова, Павел Петрович мучительно ищет хоть какой-то общественный институт, который не был бы достоин полного отрицания. Перед лицом давно ожидаемых перемен он вынужденно занимает нейтральную позицию. И ему нечего возразить на упрек Базарова: "Вы вот уважаете себя и сидите сложа руки; какая ж от этого польза для bien public"8. Он, как и его брат, хотя и по разным причинам, оказались в фальшивом положении и в общественном, и в личном плане. Николаю Петровичу удастся что-то подправить, но именно "что-то". Потому что из фальшивого положения, по убеждению Тургенева, нет выхода9. Приезд Базарова означает для Павла Петровича конец той уютной жизни, ко- стр. 23 -------------------------------------------------------------------------------- торую он ведет за спиною брата, не вмешиваясь в хозяйственные дела и предаваясь воспоминаниям о Нелли Р. да сердечным волнениям от новой приязни к Фенечке. Приезд "нигилиста" означает далее для старшего Кирсанова неизбежность конфликта не с вымышленной, иллюзорной, а с реальной жизнью. Он сразу почувствовал в Базарове опасность. "Кто сей? - спросил Павел Петрович. - Приятель Аркаши, очень, по его словам, умный человек. - Он у нас гостить будет? - Да. - Этот волосатый?" (3, 180). Волосатый - непричесанный, небрежный в одежде, как все эти "студентики", дети разных там "лекаришек", - и тем самым нарушающий покой, будоражащий сложившийся быт. Одним словом, чужой. Чужой в родовом гнезде. Чужих, незваных опасно пускать в "гнездо"... Однако времена переменились. Но он-то, Павел Петрович Кирсанов, бывший гвардейский офицер, остался прежним, по крайней мере, пытается выглядеть таковым. Иногда полагают, что история Павла Петровича - еще одна тургеневская повесть "о трагическом значении любви"10, подобная той, что хотел написать, но так и не написал Рудин, и тайна старшего Кирсанова - в его скрытых страданиях и душевных муках из-за той давней, "роковой" любви. Однако "тайна" Павла Петровича скорее в том, что он живой мертвец. Образ смерти с ним неразлучен. В его холодных глазах, когда он смотрит на небо, ничего, кроме света звезд, не отражается. Перед лицом неба (вечности) его душа безмолвствует. (Образ неба здесь знакомый: он восходит к страданиям юного Вертера перед самоубийством и не раз отзовется в русской литературе.) И голова раненого Павла Петровича после дуэли с Базаровым напоминает голову мертвеца. Прощаясь с Фенечкой, Павел Петрович "прижал ее руку к своим губам и так и приник к ней, не целуя ее и только изредка судорожно вздыхая" (как человек в агонии). И автор тут же уточняет: "А в это мгновение целая погибшая жизнь в нем трепетала" (3, 329). Сцена не лишена сочувствия и сожаления о бесполезной жизни человека, в молодости подававшего большие надежды (характерный тургеневский лиризм). Воинская слава отца, боевого генерала 1812-го года, не перешла к сыну. С. М. Аюпов, очень внимательный к тексту, обратил внимание на одну выразительную деталь в комнате Фенечки: "Ермолов, в бурке, грозно хмурился на отдаленные кавказские горы из-под шелкового башмачка для булавок". И остроумно заметил: "Этот шелковый башмачок ассоциируется с сердечной историей П. П., который оказался под фатальной властью женской любви, собственной судьбой реализовав фразеологизм: "попасть под башмак" (женщины)"11. Грубовато сказано, не в тургеневском стиле писать под пословицы, как Даль или Лесков. Но деталь красноречива, напоминая печальную мысль Тургенева о рабстве в любви, высказанную впервые в "Переписке" (1856) и вобравшую в себя его личный опыт. А впереди еще будут "Вешние воды", написанные опять же по личным воспоминаниям. Возвышенный романтизм любовных переживаний может быть так неромантично заземлен, угаснуть в житейской прозе, в обыкновенных, а порой просто нудных и даже пошловатых делах. Это угадывал Пушкин в возможной судьбе Ленского: "А может быть и то: поэта / Обыкновенный ждал удел". Не каждому любящему по плечу тяжелые доспехи "рыцаря бедного". По крайней мере Павлу Петровичу это не было дано. Но если по поводу истории Павла Петровича можно еще спорить (одни исследователи сочувствуют ему, другие иронизируют12), то удел его брата не вызывает сомнений. Овдовев после десяти лет счастливого брака, он сошелся с хорошенькой дочкой своей экономки. "Как вдруг ее мать Арина умерла от холеры. Куда было деваться Фенечке?.. Она была так молода, так одинока; Николай Петрович был сам такой добрый и скромный... Остальное досказывать нечего" (3, 203). Обыкновенная житейская история. Прошлое Кирсановых также обыденно просто и характерно для отпрысков средней дворянской семьи. Они не мо- стр. 24 -------------------------------------------------------------------------------- гут, как Лаврецкий, похвастаться своим старинным родом или, как Базаров, выставить свою "демократичность": "Мой дед землю пахал" (правда, базаровский дед не крестьянин, а сельский дьячок, которому по нужде приходилось и землепашеством заниматься). Генеральские сынки, братья жили обычной жизнью дворянских недорослей, окруженные "дешевыми гувернерами, развязными, но подобострастными адъютантами и прочими полковыми и штабными личностями" (3, 168). Подобная обстановка обычно легко уродует душу ребенка, прививая ему лакейскую психологию и наглую барскую спесь. Случись такое, перед нами были бы герои не "Отцов и детей", а, скажем, щедринской "Пошехонской старины". Тургенев, однако, подглядел в судьбах своих героев тот водораздел, который помешал им следовать по стопам отцов (генерал-отец и честный служака, "полуграмотный, грубый, но не злой русский человек"; генеральша - из числа тех "матушек-командирш", которые живут "в свое удовольствие"; их ближайшие литературные соседи - семейство Лариных). Есть в характерах братьев нечто, что вызывает к ним читательские симпатии, автора же побуждает считать лучшими людьми своего поколения. "Эстетическое чувство заставило меня взять именно хороших представителей дворянства..." (письмо к К. К. Случевскому. - 12, 340). 1812 год упомянут не случайно, он ознаменовал начало дворянского свободомыслия. По крайней мере, братья - люди иного поколения, нежели их полуграмотные старики. Николай Петрович рад, что по нездоровью избег военной службы, Павел Петрович, судя по всему, не очень ею дорожил, хотя он из тех, кому "чины легко даются" по причине нужды государства в умных и образованных людях. Их душ коснулся модный романтизм, гуманизирующий стремления молодых людей. Николай Петрович хорошо знаком с поэзией Пушкина, Гёте, Шиллера, а Павел Петрович наслышан о ней. Ко времени своей "старости" они еще не погрязли в болоте провинциальной жизни, сохранив в известной мере приверженность к мечтаниям юности. Павел Петрович даже своим внешним обликом а ля английский аристократ (джентльмен) подчеркивает, что он не как все, а все ж таки бывший светский лев. А потому он ратует за соблюдение, опять же наподобие английского аристократа, неких "принсипов", которых, по язвительному замечанию Базарова, русскому человеку просто не понять. Николай Петрович, обожая сына, стремится не отстать от него в знаниях и следовать современным требованиям: быть передовым хозяином, хотя по сути, он человек совсем не практичный. Из-за своих стремлений к новшествам слывет по губернии "красным". Разность судеб (при едином итоге - в глазах молодежи они люди отставные, "отпетые") объясняется разностью характеров братьев: гармония душевной жизни у одного брата и явная дисгармония у другого. Николай Петрович "любил помечтать"; деревенская жизнь развила в нем эту способность" (3, 221). Напротив, Павел Петрович, словно истый петербуржец, "не был рожден романтиком, и не умела мечтать его щегольски-сухая и страстная, на французский лад мизантропическая душа..." (3, 223). Сухая и страстная - противоречивая характеристика будто указание на глубокий внутренний конфликт в его душе, который и раскрывается в романе. Такие люди склонны к иронии и преувеличенному мнению о собственных способностях. Тургенев выступает здесь как мастер портретной живописи, отражающей духовную суть человека. По свойствам своего душевного склада Павел Петрович предрасположен к роковым случайностям. И, следовательно, к крутым поворотам судьбы. Но его поджидала не трагедия, а комедия. Предмет его страсти - не самоотверженная Лиза Калитина или свободолюбивая Елена Стахова, а светская дива. "Что гнездилось в этой душе - бог весть! <...> Все ее поведение представляло ряд несообразностей" (3, 193). "Тяжело было Павлу Петровичу даже тогда, когда княгиня Р. его любила; но когда она охладела к нему, а это случилось доволь- стр. 25 -------------------------------------------------------------------------------- но скоро, он чуть с ума не сошел" (3, 194). Он вышел в отставку и отправился за ней в чужие края. (Впервые в русской литературе был обозначен тип инфернальной, "роковой" женщины, столь прославленной в романах Достоевского.) История любви Павла Петровича поведана автором с иронией и с оглядкой на "Евгения Онегина" (Онегин также "чуть с ума не своротил..."). Как и пушкинский герой, Кирсанов оказался человеком неприкаянным. "Как отравленный, бродил он с места на место; он он еще выезжал, он сохранил все привычки светского человека; он мог похвастаться двумя, тремя новыми победами; но он уже не ждал ничего особенного ни от себя, ни от других и ничего не предпринимал" (3, 194). Не правда ли, это описание могло бы составить эпилог онегинской любви? Но время было другое, и тоскующий Павел Петрович нашел успокоение, хотя и временное, в деревенской глуши, тем более что и княгиня Р. к той поре скончалась. В том же пушкинском юмористическом ключе изображена жизнь его деревенских соседей. Они уважали Павла Петровича "за его отличные, аристократические манеры, за слухи о его победах; за то, что он прекрасно одевался и всегда останавливался в лучшем номере лучшей гостиницы; за то, что он вообще хорошо обедал" (3, 196). В их глазах он словно являлся живым воплощением их неприхотливых жизненных интересов. Но для свежего взгляда того же Базарова он мог восприниматься лишь как "архаическое явление". Пренебрежение Базарова тем более болезненно для Павла Петровича, что тот сын того самого полкового лекаря, который когда-то служил у его отца-генерала. Это обстоятельство еще более усиливает в Павле Петровиче желание поставить на место самоуверенного "лекаришку". Однако в идейных спорах с Базаровым, как и в сфере чувств, он терпит полное фиаско. Тем не менее, его не покидает уверенность, что они с братом "правее этих господчиков". В чем "правее" - прямого ответа нет. Возможно, в том, что Павла Петровича коснулся энтузиазм веры прежних лет (а источник энтузиазма - прежде всего поэзия Пушкина, к которой постоянно обращается его младший брат, чем вызывает насмешки Базарова). Сюжетная линия Павла Петровича выстроена художественно убедительно и по-тургеневски лаконично: его жизнь последовательно идет под уклон. Кульминация конфликта Павла Петровича с Базаровым - их дуэль, которая для противников имеет прямо противоположное значение. Дотошных исследователей весьма занимает психология поведения Павла Петровича: какова истинная причина, подвигнувшая его на поединок, - тайная ревность или рыцарское стремление заступиться за честь брата. (Жизнь сыграла с Тургеневым свою шутку: осуждая устами Базарова дуэль как нелепость, дворянский предрассудок, он в том же году почел для себя необходимым вызвать на поединок Л. Толстого. Слава Создателю, у друзей хватило мужества объясниться, и дуэль не состоялась.) Психология дуэлянтов, бывает, не всегда ясна. И в данном случае представляется, что обе "причины" для Павла Петровича лишь предлог. Поверженный в словесных баталиях, он идет ва-банк. Ущемленное самолюбие требует удовлетворения: нужен лишь повод. За неимением возможности, как встарь, выдрать Базарова плетьми на конюшне, он прибегает к "джентльменскому" способу разрешения спора. Оскорбление (даже мнимое) может быть снято лишь кровью. И кровь проливается, но... С точки зрения обычных представлений о дуэли и ее последствиях все выглядит комично. Павел Петрович слегка ранен в ляжку, соперники тут же превращаются один в лечащего врача, другой - в пациента. Перепуганный же секундант, лакей Петр, сам требует врачебной помощи. (В дуэли Онегина и Ленского секундантом тоже выступает слуга, но у Пушкина все серьезно.) В истории Павла Петровича его дуэль с Базаровым - наиболее смешной эпизод. И не он ли подвигнул позднее Тургенева высказать сожаление: "А меня уверяют, что я на стороне "Отцов"... я, который в фигуре Павла Кирсанова стр. 26 -------------------------------------------------------------------------------- даже погрешил против художественной правды и пересолил, довел до карикатуры его недостатки, сделал его смешным!" (10,350). Не будем, однако, спешить соглашаться с полемическим суждением писателя. Эта нелепая дуэль выглядит в романе художественно убедительно. Именно она приносит желанное разрешение запутанных отношений - все втянутые в нее персонажи осознают фальшивость своего положения и желают от нее избавиться. Кирсанов признает моральное превосходство Базарова, Базаров понимает, что ему пора уезжать из Марьина, а Николай Петрович - что ему необходимо наконец-то оформить свой брак с Фенечкой. Да и сама Фенечка, которая ранее была не прочь пококетничать с "дохтуром", перепугавшись, окончательно убеждается, что любит только Николая Петровича. Комедийная ситуация разрешается по-комедийному благополучно. Но наиболее благотворно дуэль подействовала на старшего Кирсанова. Она помогла ему понять и самого себя, и свои чувства к Фенечке, а значит, и отношения с братом и, главное, с Базаровым. Фенечка волновала Павла Петровича, она была для него какой-то загадкой; он искал в ней черты сходства со своей умершей возлюбленной (значит, романтические мечтания не были совсем чужды его "сухой" душе). В Фенечке воскресла для него Нелли Р. Но как с этой "воскресшей" поступить, он не знал. Несомненно, его смущало то, что она невенчанная жена брата. А Базаров? Тут Павел Петрович возомнил себя защитником ее чести и чести своего брата. Собственный рискованный (но благородный же, джентльменский!) поступок и великодушие Базарова производят на него сильное впечатление. Что-то дрогнуло в замороженной душе старого аристократа; в нем пробуждаются простые человеческие чувства: признать превосходство другого, к тому же в общественной иерархии стоящего ниже его, - нравственный поступок. Признать свое поражение - свидетельство способности к благородным движениям души. Здесь Тургенев словно прощает своему герою его барскую спесь и другие отрицательные стороны его характера, обусловленные средой и дурным воспитанием. Тем не менее, автор сохраняет по отношению к Павлу Петровичу беспристрастность и известную жесткость подлинного художника-реалиста. Встреча с Базаровым открыла Павлу Петровичу глаза на реальное положение дел: его взятая на себя роль падшего ангела, светского льва, превратностями судьбы заброшенного в русские провинциальные палестины, исчерпала себя и не может служить даже слабым утешением. Одинокая старость на чужбине представляется ему предпочтительнее положения отставного человека (а то и просто приживальщика в семье брата). Печальный конец для просвещенного, либерально настроенного дворянина, человека 40-х годов. На прощальном обеде "всем было немножко неловко, немножко грустно и в сущности очень хорошо. Каждый прислуживал другому с забавною предупредительностию, точно все согласились разыграть какую-то простодушную комедию" (3, 367). Это уже итоговая авторская оценка истории Павла Петровича, а может, и всей кирсановской семейки. Но в самой русской действительности эта "комедия" прощания со старой жизнью имела продолжение - она повторилась в элегической грусти разорения последних дворянских гнезд в чеховском "Вишневом саде", в повестях А. Н. Толстого "Под старыми липами". Однако в "Отцах и детях" Тургенев не остановился на полунамеках, на этот раз он писал историю с завершенным финалом. Судьбы героев в сюжете романа определились. Последний штрих - описание бесплодных хозяйственных и общественных забот Николая Петровича и заграничной, словно посмертной, жизни Павла Петровича. Ее символом становится серебряная пепельница в виде мужицкого лаптя. В такую метафору отлилась ранее высказанная в "Накануне" мысль Шубина: дворяне - "пустые сосуды, которые ластятся к народу: влейся, мол, в нас, живая вода!" (3, 59). Но тургеневская стрела метила не в одного Павла стр. 27 -------------------------------------------------------------------------------- Петровича. Лапоть - указующий знак позиции всей петербургской аристократии, консервативной и высокомерной в своем отношении к простому народу. Павел Петрович "придерживается славянофильских воззрений: известно, что в высшем свете это считается tres distingue. Он ничего русского не читает, но на письменном столе у него находится серебряная пепельница в виде мужицкого лаптя. Наши туристы очень за ним волочатся" (3, 369). Тургеневский юмор поднимается до уровня щедринской сатиры - в обличении пустоты и лживости высших эшелонов общества. Сюжет закольцован. Павел Петрович начинал свое жизненное поприще как человек света (и при удачной карьере мог бы блистать флигель-адъютантом в императорской свите). И заканчивает жизнь в том же качестве, человеком высшего света, духовно он намертво связан с прошлым, но базаровский урок не прошел бесследно. "Он все делает добро, сколько может; он все еще шумит понемножку: недаром же был он некогда львом; но жить ему тяжело... тяжелей, чем он сам подозревает... Стоит взглянуть на него в русской церкви, когда, прислонясь в сторонке к стене, он задумывается и долго не шевелится, горько стиснув губы, потом вдруг опомнится и начнет почти незаметно креститься" (3, 369). Тургенев остался верен себе. Казалось бы, все ясно с судьбой Кирсанова и авторским отношением к ней - почти щедринским. Но нет, отношение тургеневское, неоднозначное: сатира переходит в элегическую грусть. Тургенев избегает однозначной оценки, упрощения, обеднения, как ему кажется, типа: он всегда высматривает в своих героях общечеловеческое начало, примиряющее с ними и автора, и читателя. Той же цели служат и возвышенная фразеология в описании кончины Базарова: "Дуньте на умирающую лампаду, и пусть она погаснет" (3, 365), и заключительный аккорд - цветы на небольшом сельском кладбище, которые говорят "не об одном вечном спокойствии... о том великом спокойствии "равнодушной" природы; они говорят также о вечном примирении и о жизни бесконечной" (3, 369). Это авторская эпитафия над могилой "страстного, бунтующего, грешного" базаровского сердца. Что же касается его, Базарова, оппонента, то романист заставляет более пристально вглядываться в судьбы таких людей. Он хорошо знает, как чувствуют себя русские изгнанники в эмиграции. Он уже предвидит другие истории - русских Инсаровых и Базаровых, вынужденных после 1862 года покинуть Россию. Тех, кто тоскует по русской березке и бескрайним равнинам, начиная с его Литвинова и кончая... В уме автора "Отцов и детей" уже возникало продолжение истории русских людей культурного слоя, судьбы которых резко менялись под давлением времени и непредсказуемых российских перемен. -------------------------------------------------------------------------------- 1 Анненков П. В. Литературные воспоминания. - М., 1989. - С. 451. 2 Там же. - С. 450. 3 Тургенев И. С. Письмо А. А. Фету // Собр. соч. В 12 тт. Т. 12. - С. 338. Далее ссылки на это издание в тексте. 4 Анненков П. В. Указ. соч. - С. 450. 5 Подготовительные материалы к роману "Отцы и дети", опубликованные Патриком Уидингтоном. Цит. по: Кийко Е. И. Цитата из Байрона в "Отцах и детях" Тургенева // И. С. Тургенев. Вопросы биографии и творчества. - М., 1990. - С. 87. 6 См.: Конышев С. М. Роман "Отцы и дети" и проблемы просветительской идеологии // И. С. Тургенев и современность. - М., 1997. - С. 106 - 111. 7 Трагический характер Базарова хорошо понял Ф. М. Достоевский, отозвавшийся в "Зимних заметках о летних впечатлениях" (1863) на полемику в демократической прессе вокруг романа Тургенева: "Ну и досталось же ему за Базарова, беспокойного и тоскующего Базарова (признак великого сердца), несмотря на весь его нигилизм" (Достоевский Ф. М. Собр. соч. В 15 т. - Т. 4. - С. 404). 8 Общественному благу (франц.). 9 См.: Кони А. Ф. Воспоминания о писателях. - М., 1989. - С. 86. 10 Аюпов С. М. Тургенев-романист и русская литературная традиция. - Сыктывкар, 1996. - С. 90. 11 Там же. - С. 89. 12 См.: Пустовойт П. Г. Роман И. С. Тургенева "Отцы и дети": Комментарий. 3-е изд., доработанное. - М., 1991. - С. 100 - и Бялый Г. А. Роман Тургенева "Отцы и дети". 2-е изд. - Л., 1968. - С 40 - 41. стр. 28 Опубликовано 03 апреля 2008 года Полная версия публикации №1207224085 → © Literary.RU Главная → СУДЬБА ПОКОЛЕНИЯ: БАЗАРОВ И БРАТЬЯ КИРСАНОВЫ При перепечатке индексируемая активная ссылка на LITERARY.RU обязательна!
|
|