LITERARY.RU → Б. ЗАЙЦЕВ. "В ДОРОГЕ". ФАКУЛЬТАТИВНОЕ ЗАНЯТИЕ В XI КЛАССЕ → Версия для печати
Готовая ссылка для списка литературы
Т. В. Гордиенко , Б. ЗАЙЦЕВ. "В ДОРОГЕ". ФАКУЛЬТАТИВНОЕ ЗАНЯТИЕ В XI КЛАССЕ // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 20 марта 2008. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1206018416&archive=1206184559 (дата обращения: 20.04.2024).
По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):
Т. В. Гордиенко , Б. ЗАЙЦЕВ. "В ДОРОГЕ". ФАКУЛЬТАТИВНОЕ ЗАНЯТИЕ В XI КЛАССЕ // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 20 марта 2008. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1206018416&archive=1206184559 (дата обращения: 20.04.2024).
По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):
публикация №1206018416, версия для печати
Б. ЗАЙЦЕВ. "В ДОРОГЕ". ФАКУЛЬТАТИВНОЕ ЗАНЯТИЕ В XI КЛАССЕ
Дата публикации: 20 марта 2008 |
|
За 70 лет в литературе Борис Константинович Зайцев (1881 - 1972) закрепил за собой славу прекрасного стилиста, выдающегося мастера лирической прозы, талант которого ценили современники - Александр Блок, Валерий Брюсов, Георгий Адамович, Зинаида Гиппиус, Ирина Одоевцева и многие другие. Едва начавшийся расцвет его творчества, ранняя известность и слава в России были прерваны революцией. Прожив при советской власти несколько лет, Зайцев в 1922 г. вместе с семьей уехал в Европу. Тосковал, мечтал вскоре снова оказаться в Москве, в родном Притыкине, на Орловщине, хотел своим творчеством служить России. Но не было суждено. Писал много, однако новое на родине не печатали, старое не переиздавали. До перемен он не дожил, но всегда верил, что они наступят. В 90-х годах стали появляться первые сборники, подготовленные людьми, влюбленными в его творчество. Новое поколение только открывает его для себя. Когда московское издательство "Русская книга" выпустило собрание сочинений в 11 томах 1 , это стало событием в читающем обществе. Многие были удивлены жанровым многообразием - романы, повести, пьесы, рассказы, эссе, мемуары, публицистика, огромная переписка... Специалисты говорят, что академическое полное собрание сочинений еще впереди, хотя и то, что опубликовано и прокомментировано, впечатляет. Прав оказался один из первых его критиков Корней Чуковский, который сказал: "Россия Бориса Зайцева была для меня Россией догорающих лампадных фитилей. Но отчего же эти фитили все догорают и никак догореть не могут? Значит, есть в них какая-то крепость духа, которая стойко сопротивляется пламени. Искусство признает сочетание не физических, а поэтических элементов... И проза Зайцева - это поразительный сплав воска с нержавеющей сталью" 2 . Несколько лет назад в Министерстве образования, прислушавшись к голосу стр. 36 -------------------------------------------------------------------------------- академика Д. С. Лихачева и профессора Ю. М. Лотмана, включили произведения Зайцева в учебные программы школ и вузов 3 . Благодаря этому имя писателя современным школьникам известно. Уже в хрестоматии для пятиклассников входят некоторые его рассказы. В VIII классе изучается повесть "Преподобный Сергий Радонежский" (1925). Эта книга стала первой, которую выпустило в Париже новое издательство Русского студенческого христианского движения в Европе (РСХД) - YMCA-пресс. Это также и первая книга, написанная Зайцевым в эмиграции. Учащийся, уже получивший представление о житийной литературе, читает биографию русского святого, праведника, который должен служить примером, образцом для подражания. Документальной основой книги стали древнерусские тексты о житии Сергия Радонежского 4 , которые Зайцев излагает в поэтичной, лирической форме. В предисловии к первому изданию автор писал, что хочет "в меру сил восстановить в памяти знающих и рассказать незнающим дела и жизнь великого святителя", воскресить "образ величайшего благообразия, простоты, правды", преклоняясь перед его "спокойной, чистой и святой жизнью". В XI классе его творчество представлено в основном в обзорных темах по литературе русского зарубежья. У Зайцева есть много произведений, которые можно рекомендовать для факультативного самостоятельного изучения. Это очерки "Знак Креста" (1958), "Крест" (1930), лирический этюд "Улица св. Николая" (1922) - об Арбате, "...где всегда, в субботний день перед вечером, в воскресный - утром, гудят спокойные и важные колокола Трех Никол, вливаясь в сорок сороков церквей Москвы" - Николы Плотника, Николы на Песках и Николы Явленного. В них искусно соединены история и современность. Небольшие по объему, они позволяют так организовать работу, чтобы весь текст был в поле зрения учащихся, не нарушалось целостное восприятие произведения. Это помогает школьникам увидеть творческий портрет одного из лучших прозаиков XX в. Для более глубокого знакомства с биографией писателя можно рекомендовать школьникам очерки "О себе" 5 (1957) и "Молодость - Россия" 6 (1951). Каким бы ярким, долгим и интересным ни оказался путь творческого человека, всегда интересно обратиться к началу, к его истокам. Для анализа предлагается рассказ "В дороге" (1901). Важно подчеркнуть учащимся, что автор рассказа - почти их сверстник, тоже стоящий перед выбором, ищущий свое место в жизни. Вопреки воле отца, который хотел видеть его инженером, он начинал писать стихи, потом прозу, посылал рассказы в газеты и журналы. Благожелательно отзываясь о них, печатать их не спешили. 19 февраля (4 марта) 1901 г. Зайцев отправил рассказ А. П. Чехову и попросил: "Ради Бога, пишите правду", ибо "тяжело, когда жалеют, да и вредно... Итак, жду хоть и сурового, но совсем искреннего ответа". 9 марта А. П. Чехов ответил телеграммой: "Холодно, сухо, длинно, не молодо, хотя талантливо" 7 . Та рукопись не сохранилась. Литературным дебютом стал для Зайцева рассказ "В дороге". Позже, в автобиографической заметке "О себе", он вспоминал, как, возвращаясь ночным поездом в Москву из Царицына, где гостил у Л. Андреева, стоя у вагонного окна, он "и почувствовал ритм, склад и объем того", что напишет "по- новому". Это, по собственному признанию, была "попытка бегом слов выразить впечатление ночи, поезда, одиночества". Сам автор считает, что эта первая публикация не только определила ранние ритмы его писания, но из нее, как из зерна, выросла первая его книжка, вышедшая в 1906 г. в Петербурге, и, возможно, составной частью прошла через все творчество. Такая высокая самооценка справедлива, ритм и склад письма "по-новому" были найдены точно. "В дороге" - это небольшое описание путешествия, поездки за город. Начав ее на поезде и проехав часть пути, герой (повествование ведется от первого лица) "на одной из станций слез" и дальше продолжал путь на гнедой тройке с кучером Василием. стр. 37 -------------------------------------------------------------------------------- Особенность рассказа в том, что он весь проникнут любовью к природе. Наблюдательность героя проявилась уже в начале рассказа: железная сила, слышавшаяся в резком и сухом грохоте поезда, свидетельствует о грубом самодовольстве, дерзости. Поезд сметает все на своем пути, распространяя вокруг злобу и жестокость: "...вагон швыряло, постукивание под ногами сделалось каким-то общим гвалтом, и паровозы бесчинствовали. Им приятно было, что они вырвались наконец, и они пьянели от быстроты. И в этой их сумасшедшей скачке было что-то животное, какое-то зверское бахвальство могуществом и силой. С разгону мы влетели на мост... слабо мелькнули из тумана зеленоватые и красные огни станций, но мы не обращали на это никакого внимания, мы летели - и станция, маленькая, сиротливая и как будто сконфуженная, что мы так горды и невнимательны, пропала сзади в тумане, и хотя там жили, беспокоились и страдали люди - нам не было до этого никакого дела". В этом хаосе несовершенного и жестокого мира автор нашел свой символ надежды. Всему, что столь гнетуще действовало на настроение героя, он противопоставляет хрупкий и нежный образ, который подкупает своей человечностью, который может стать опорой в трудную минуту. У Зайцева это туман, он характеризует его как "не очень густой, мягкий, кроткий". Герою кажется, что "в его [тумана - Т. Г. ] взоре было осуждение. Казалось, он был недоволен тем, что мы - грубые, хищные и телесные - беспокоим его святое безмолвие, его высший, неземной покой. Но хотя мы были неприятны ему, он не боролся и не волновался; он взирал на нас, как и на весь мир, с тем высшим и кротким сожалением, с каким смотрят на землю боги. И сам он казался богом тишины, спокойствия и мира". В этом маленьком шедевре молодого автора все поэтично. В спокойные размышления героя о величии природы, о ее близости человеку и его чувствам контрастом вторгаются снова зловещие паровозы, встречные поезда, и когда он сходит на одной из станций (видимо, не выдержав этого натиска), то тревога растет: "Не заблудимся ли? - спросил я у кучера". И самому показалось, что они не могут заблудиться. "Туман так мягок и кроток, что ни за что не погубит нас", - думает герой. Рассказ заканчивается так: "И когда я после получасовой езды вздумал представить себе ту могучую железную змею, которая, блестя и шипя, несется теперь в тумане в бесконечную даль, у меня ничего не вышло, будто я не был никогда в буйном городе, не видал наглой и грубой силы, а родился и вырос в этой тишине и серости. И мне стало казаться, что я сам становлюсь кусочком этого теплого сырого тумана". Автору первая его публикация запомнилась, доставила большую радость, хотя в подпись вкралась ошибка, очерк подписан "П. Зайцев". Позже писатель об этом часто вспоминал: "Хотя и П., а написал все-таки я". Этот день писатель всегда торжественно отмечал, от него отсчитываются и все зайцевские юбилеи. В последний раз 15 июля 1971 г. торжественно было отмечено 70-летие творческой деятельности девяностолетнего автора. Через сто лет, в канун XXI в., автор этих строк прочитала студентам-первокурсникам "В дороге" как дебют в литературе известного писателя. Для обсуждения были предложены следующие вопросы: 1. Как можно определить основную мысль рассказа? Какие чувства у героя в начале пути? 2. От чьего имени ведется повествование? 3. Как на протяжении рассказа меняются настроение и ощущения героя? 4. Как прослеживается переход его настроения от напряженности к спокойствию? Что этому способствует? 5. Как построен рассказ? В чем особенности его композиции? 6. В каких еще произведениях русской литературы есть образ дороги? Что нового в описании путешествия в этом рассказе? 7. Почему автор определил жанр своего произведения как "эскиз"? 8. Какие краски использованы в описаниях? 9. Что нравится вам - "мощный железный город" или тишь и спокойствие сельской жизни? стр. 38 -------------------------------------------------------------------------------- 10. Чем интересен этот рассказ современному человеку? 11. Есть ли сегодня старая зайцевская Россия? 12. Какие мысли и чувства вызвал рассказ у вас? Дайте письменный ответ. И устные, и письменные ответы свидетельствуют о том, что почти у всех эскиз вызвал большой интерес. Отмечали настроение, незавершенность, манеру письма: приглушенные краски, эпитеты, сравнения, метафоры, актуальность. Несмотря на то, что с момента написания рассказа прошел век, с первых строк читатель с автором находятся под влиянием одних и тех же чувств. И сегодня клокочущий громадный город, поезда, рвущие друг друга на части, вызывают желание быть ближе к реке, плакучим березам, природе. Вот некоторые впечатления: Рассказ производит сильное впечатление. Писатель передает механизированную атмосферу безразличия, создаваемую безразличным поездом, и покой и красоту, создаваемые туманом. Это два противоположных мира. Поезд представлен как что-то новое, громоздкое, серое, холодное, металлическое, грохочущее и светящееся холодным электрическим светом. Живший в начале XX века, Б. К. Зайцев не очень радостно воспринимает надвигающиеся изменения в жизни общества, немного побаиваясь их, для него в будущем виделись тайна и тревога. В. Скворцова "В дороге" невозможно пересказать, ведь это эскиз, а не рассказ, здесь нет четкого сюжета, а есть лишь наброски, порой еле заметные, маленькие штришки. Много метафор, сравнений, поэзии. М. Придорожная По моему мнению, это очень интересный рассказ, ведь он помогает заметить то, что порой не удается увидеть в окружающем мире. В произведении нет быстрого развития событий, но это не застывшая картинка, а итоговое впечатление, данное в движении, в развитии. Автор показал, как меняется настроение. А. Королева Слова, которыми автор описывает поезд, выражают напряженность и беспокойство: "злобно прорезывал наш дерзкий поезд", "Весь поезд, все вагоны мучились и были ужасно напряжены", "паровозы были недовольны этим, бунтовали, шипели". Полная противоположность - описание деревни, где царит умиротворенность и покой. Здесь все тихо, мягко, красиво. Песчаная дорога, где "почти не слышно было, как катился экипаж и ступали лошади". А. Шумахер В ДОРОГЕ (Эскиз) Поезд сильно взял со станции и через несколько минут выскочил за город. Город - клокочущий, громадный, с электричеством, банками, фабриками, биржами, ресторанами и домами терпимости - волновался и бурлил сзади и отбрасывал на небо светлое зарево. От этого могучего железного города тянулись до нас две стальные полоски, а мы, мчавшиеся по этим полоскам, были тоже пропитаны железом и силой; и в том резком и сухом грохоте, который расходился от нашего поезда, было самодовольство. Я смотрел в отворенное окно, - я рассматривал ночь, она была тихая, серая и туманная. Туман, не очень густой, мягко висел в воздухе и так наполнял собой все, что казалось, будто на земле только он один и есть, - и трудно было представить себе, что за ним поля, леса и деревни. Это была какая-то беззвучная и бесстенная пустыня, которую злобно прорезывал наш дерзкий поезд. И когда мы выскочили к берегу реки и несколько минут неслись совсем рядом с ней, она казалась безначальным и бесконтурным бледным пятном; казалось, что там, дальше - вечное спокойствие, мир и ничто. После реки был подъем; идти стало трудно, слышно было, как наперебой пыхтели наши два паровоза, и красные отсветы на полотне из-под их раскаленных топок ползли вперед совсем медленно. Тах-тах-тах-тах - дышали паровозы, и в этих могучих вздохах была злоба; весь поезд, все вагоны мучились и были ужасно напряжены, но мне было даже приятно, что они страдают. Пускай себе они рвут друг друга на части. Они сильны и жестоки. Когда же мы всползли наконец, - мы стали вознаграждать себя. Должно быть, тут был и уклон, потому что скоро быстрота сделалась уже противной: вагон швыряло, постукивание под ногами сделалось каким-то общим гвалтом, и паровозы бесчинствовали. Им приятно было, что они вырвались наконец, и они пьянели от быстроты. стр. 39 -------------------------------------------------------------------------------- И в этой их сумасшедшей скачке было что-то животное, какое-то зверское бахвальство могуществом и силой. С разгону мы влетели на мост; что это был мост, я узнал потому, что сразу все заорало какими-то резкими, железными криками, это были крики победителей, и в несколько секунд мы пролетели эту сплетенную из железа кишку и мчались уже дальше. Слабо мелькнули из тумана зеленоватые и красные огни станции, но мы не обращали на это никакого внимания, мы летели - и станция, маленькая, сиротливая и как будто сконфуженная, что мы так горды и невнимательны, пропала сзади в тумане, и хотя там жили, беспокоились и страдали люди - нам не было до этого никакого дела; и у нас от нее осталось только ощущение нескольких разноцветных огоньков да тех своеобразных перебоев, какие бывают, когда пересекаешь запасные пути. Снова на нас смотрел один кроткий и мягкий туман. И казалось, что в его взоре было осуждение. Казалось, он был недоволен тем, что мы - грубые, хищные и телесные - беспокоим его святое безмолвие, его высший, неземной покой. Но хотя мы были неприятны ему, он не боролся и не волновался; он взирал на нас, как и на весь мир, с тем высшим и кротким сожалением, с каким смотрят на землю боги. И сам он казался богом тишины, спокойствия и мира. Вдруг я увидел впереди три светлые точки; они появились прямо из бесконечности и были зловещи, это были фонари встречного поезда; верхний из них был больше и придавливал собой нижние. - Здравствуй! - прогудел незнакомец. - Здравствуй! - ответил наш, но их приветственные свистки не были приветствиями. В них была вражда двух сильных зверей. Скоро уж до меня по рельсам тянулся светлый отблеск его огней, а через минуту он могуче громыхнул у меня над самым ухом, сверкнул лентой освещенных вагонов и показал сзади красный фонарь. Ему, как и нам, было некогда. Он мчал в беспокойный город шумных, суетящихся и богатых людей. Он, как и мы, был быстр, крепок и неумолим. На одной из станций я слез; поезду же приказали простоять пять минут. Паровозы были недовольны этим, бунтовали, шипели у водокачки и время от времени выпускали с боков облака пара. Я же опять радовался за их унижение. Впрочем, из-за этого пришлось ждать у шлагбаума; и только когда хмурые, не оправившиеся еще от обиды паровозы, шипя и прибавляя ходу, протащили мимо нас поезд, старичишка отворил шлагбаум. Там серо-белой стеной стоял туман. - Не заблудимся? - спросил я у кучера. - Не надо бы! Дорога знакомая, - весело ответил он. И сейчас же мне самому показалось, что мы действительно не можем заблудиться: туман так мягок и кроток, что ни за что не погубит нас. И мы поехали. По песчаной дороге почти не слышно было, как катился экипаж и ступали лошади, и ехать было странно. Казалось, что не на гнедой тройке с Василием и не к себе домой едешь, а куда-то туда, "иде же несть ни печали, ни скорби, ни воздыхания" 8 . Помню, в одном месте плакучие березы так низко свесились над дорогой, что почти задевали по лицу; и теперь мне казалось, что это уж и не висюльки, а чьи-то длинные тонкие руки, которые сходят прямо с неба или вообще откуда-то из неизвестных и безначальных мест. Я отдыхал. Я чувствовал, что меня пропитывает что-то спокойное, тихое, что-то сверхжизненное, такое, чему нет дела ни до гвалта, ни до борьбы и ни до каких хищников. Это убаюкивало. Я сидел, смотрел и ни о чем не думал. И когда я после получасовой езды вздумал представить себе ту могучую железную змею, которая, блестя и шипя, несется теперь в тумане в бесконечную даль, у меня ничего не вышло, будто я не был никогда в буйном городе, не видал наглой и грубой силы, а родился и вырос в этой тишине и серости. И мне стало казаться, что я сам становлюсь кусочком этого теплого, сырого тумана. ---------- 1 Зайцев Б. К. Собр. соч.: В 11 тт. - М.: Русская книга, 2000 - 2001. 2 Цит. по публикации: Завалишин В. Борис Зайцев // Новый журнал. - 1961. - N 63. - С. 138. 3 Подробнее об этом: Гордиенко Т. В. Б. К. Зайцев в школьной и вузовской программе / Проблемы изучения жизни и творчества Б. К. Зайцева. - Калуга, 2001. - С. 211 - 217. 4 О творческой истории повести см.: Л ю б о м у -дров А. М. Книга Бориса Зайцева "Преподобный Сергий Радонежский" // Русская литература. - 1991. - N3. - С.113- 121 5 Зайцев Б. К. Собр. соч.: В 11 томах. - Т. IV. - С. 587 - 592. 6 Зайцев Б. К. Собр. соч.: В 11 томах. - Т. XI. - С. 6 - 17. 7 Чехов А. П. Поли. собр. соч.: В 12 т. - Письма. - Т. IX. - М., 1980. - С.56. 8 Неточно приведены слова из "Последрвания об усопших" (Кондак, гл. 8; правильно - идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание). Комментарий Е. Воропаевой. стр. 40 Опубликовано 20 марта 2008 года Полная версия публикации №1206018416 → © Literary.RU Главная → Б. ЗАЙЦЕВ. "В ДОРОГЕ". ФАКУЛЬТАТИВНОЕ ЗАНЯТИЕ В XI КЛАССЕ При перепечатке индексируемая активная ссылка на LITERARY.RU обязательна!
|
|