LITERARY.RU → ИСТОРИЯ ЭПИГРАММЫ ПУШКИНА "ЛИТЕРАТУРНОЕ ИЗВЕСТИЕ" → Версия для печати
Готовая ссылка для списка литературы
С. В. БЕРЕЗКИНА, ИСТОРИЯ ЭПИГРАММЫ ПУШКИНА "ЛИТЕРАТУРНОЕ ИЗВЕСТИЕ" // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 19 февраля 2008. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1203424313&archive=1203491495 (дата обращения: 19.04.2024).
По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):
С. В. БЕРЕЗКИНА, ИСТОРИЯ ЭПИГРАММЫ ПУШКИНА "ЛИТЕРАТУРНОЕ ИЗВЕСТИЕ" // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 19 февраля 2008. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1203424313&archive=1203491495 (дата обращения: 19.04.2024).
По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):
публикация №1203424313, версия для печати
ИСТОРИЯ ЭПИГРАММЫ ПУШКИНА "ЛИТЕРАТУРНОЕ ИЗВЕСТИЕ"
Дата публикации: 19 февраля 2008 |
|
"Литературное известие" входит в обширный ряд эпиграмм Пушкина на его давнего Зоила - редактора журнала "Вестник Европы" М. Т. Каченовского. Вот текст этой эпиграммы: В Элизии Василий Тредьяковский (Преострый муж, достойный много хвал) С усердием принялся за журнал. В сотрудники сам вызвался Поповский, Свои статьи Елагин обещал; Курганов сам над критикой хлопочет, Блеснуть умом Письмовник снова хочет: И, говорят, на днях они начнут, Благословясь, сей преполезный труд, - И только ждет Василий Тредьяковский, Чтоб подоспел (Михайло Каченовский). Каченовский в эпиграмме Пушкина представлен в образе издателя элизейского журнала, готового сотрудничать с давно ушедшими из жизни писателями, ничего уже в глазах современного поэту читателя не значащими. Среди сотрудников элизейского журнала Пушкин упомянул И. П. Елагина (1725 - 1793), богатого вельможу, масона и театрального деятеля, в конце жизни историографа. В глазах стр. 145 -------------------------------------------------------------------------------- "арзамасцев" это была весьма одиозная фигура. В 1819 году историографические работы Елагина (вероятно, именно их имел в виду Пушкин, говоря о статьях, которые Елагин "обещал" Каченовскому) были подвергнуты Карамзиным критике в связи с попытками их полного издания.1 Неудивительно, что в статье Вяземского "О жизни и сочинениях В. А. Озерова" (1817) отзыв о Елагине дан в самом уничижительном тоне.2 Очень невысокого мнения придерживался Пушкин и о таком памятнике литературы XVIII века, как "Письмовник" Н. Г. Курганова (это была своеобразная хрестоматия образцов самых разных родов и жанров). Роль, которую сыграл "Письмовник" в истории русской культуры, с сочувствием отмечалась некоторыми современниками Пушкина, но не им самим. А. И. Кирпичников считал, что в "Истории села Горюхина" (1830) Пушкин, разделявший свойственное близкому ему кругу предубеждение против "Письмовника", "наклеил насмешливый ярлык на книгу Курганова".3 В глазах поэта "Письмовник" имел ярко выраженный социальный ореол и говорил о пристрастиях литературно неразвитой среды.4 Несколько иного плана были два других упомянутых в эпиграмме имени - Н. Н. Поповского (1726 или 1728 - 1760) и В. К. Тредиаковского (1703 - 1768). Поповский - поэт, переводчик, профессор Московского университета, любимый ученик Ломоносова, рано скончавшийся.5 Это фигура очень достойная, и, думаю, в эпиграмму Пушкина он попал "ради красного словца" - из-за красноречивой фамилии, рифмующейся и с Тредиаковским и с Каченовским. Что же касается Тредиаковского, то отношение к нему Пушкина было очень сложным. Долгое время он был для Пушкина символом всего самого бездарного и архаичного в поэзии. Однако в 1830-х годах поэт изменил свой взгляд на Тредиаковского, оценив его вклад в историю русской культуры. "Литературное известие" было напечатано в начале 1829 года в альманахе "Подснежник" с примечанием издателя: "Чувствительно благодарим почтенного Александра Сергеевича за сие известие и нетерпеливо ждем первой книжки элизейского журнала". В своем сборнике стихотворений 1832 года Пушкин поместил "Литературное известие" в отделе 1829 года. Под этим годом эпиграмма дальше и печаталась, не вызывая никаких сомнений относительно года своего написания, поскольку комментаторам Пушкина представлялась самоочевидной ее связь с известной историей между Каченовским и Н. Полевым конца 1828-го - начала 1829 года. История началась с публикации Каченовского, который напечатал напыщенное, гордое, с выпадами в адрес своих литературных оппонентов объявление о планах на 1829 год руководимого им журнала. Николай Полевой не отказал себе в удовольствии и хлестко высмеял на страницах "Московского телеграфа" претензии Каченовского на какие-то особые заслуги в области литературы и науки. Каченовский подал жалобу в цензурный комитет, однако ее после рассмотрения сначала в Москве, а затем и в Петербурге отклонили. Казалось бы, связь "Литературного известия" с этой историей несомненна - и там и здесь все крутится вокруг объявления о выходе журнала Каченовского.6 Подтверждали это и воспоминания А. И. Подолинского, -------------------------------------------------------------------------------- 1 О Елагине см.: Словарь русских писателей XVIII века. Л., 1988. Вып. 1. С. 304 - 309 (статья В. П. Степанова); Моисеева Г. Н. "Опыт повествования о России" И. П. Елагина в оценке Н. М. Карамзина // XVIII век. Л., 1989. Сб. 16. С. 104 - 109. 2 Вяземский П. А. Поли. собр. соч.: В 12 т. СПб., 1878. Т. 1. С. 27. 3 Кирпичников А. И. Очерки по истории новой русской литературы. 2-е изд. М., 1903. Т. 1. С. 40, 41. 4 О Курганове см.: Словарь русских писателей XVIII века. СПб., 1999. Вып. 2. С. 171 - 174 (статья В. Д. Рака). 5 См. о нем: Модзалевский Л. Б. Ломоносов и его ученик Поповский (О литературной преемственности) // XVIII век. М.; Л., 1958. Сб. 3. С. 111 - 169; Словарь русских писателей XVIII века. Вып. 2. С. 473 - 477 (статья Н. Д. Кочетковой). 6 При этом, однако, следует заметить, что со статьей-объявлением Каченовского содержание пушкинской эпиграммы точек соприкосновения не имеет. Исключение в ряду комментариев эпиграммы составляет работа П. О. Морозова, который отнес ее к 1825 году в изд.: Пушкин. Соч. Пг., 1916. Т. 4. С. 31 - 32. стр. 146 -------------------------------------------------------------------------------- напечатанные в 1872 году: "Однажды у Дельвига, проходя гостиную, я был остановлен словами Пушкина, подле которого сидел Шевырев: "Помогите нам состряпать эпиграмму..." Но я спешил в соседнюю комнату и упустил честь сотрудничества с поэтом. Возвратясь к Пушкину, я застал дело уже оконченным. Это была знаменитая эпиграмма "В Элизии Василий Тредьяковский..." Насколько помог Шевырев, я, конечно, не спросил".7 Вечер у А. А. Дельвига упоминается как "вчерашний" в письме С. П. Шевырева к М. П. Погодину от 25 февраля 1829 года: "Пушкин мне очень обрадовался. Он весьма ласков".8 Воспоминания Подолинского и письмо Шевырева дали основания для уточнения датировки эпиграммы "Литературное известие", отнесенной в Большом академическом собрании сочинений Пушкина к 24 февраля 1829 года.9 Ошибочность этой датировки стала ясна после публикации в 1952 году Р. Б. Заборовой письма А. И. Тургенева от 28 мая 1825 года. В нем Тургенев писал А. Я. Булгакову о Пушкине: "Он послал, чрез брата, Вяземскому две эпиграммы с позволением напечатать, где угодно. Кажется, в одной собрал он всех дурных литераторов и заставил издавать журнал для мертвых, и кончил так: И только ждет Василий Тредьяковский, Чтоб подоспел Михаила Каченовский!"10 Помимо ссылки на текст "Литературного известия", в письме содержится упоминание об еще одном стихотворении Пушкина, а именно об эпиграмме на Каченовского "Жив, жив Курилка!". Обе эти эпиграммы А. И. Тургенев записал затем на отдельном листке, сохранившемся в составе Остафьевского архива, приписав под текстом: "Вот вам еще стихи б(ольшего) (?) брата сего дня полученные. Не решили ль чего об отъезде в Петербург 9-го? Пятница, вечер". Приписка и варианты текста "Литературного известия" по копии Тургенева были напечатаны Т. Г. Цявловской в Большом академическом собрании сочинений Пушкина,11 однако расшифровать дату этого документа сумела лишь Заборова, установившая, что "пятница" - это 29 мая 1825 года, т. е. следующий день после того, как А. И. Тургенев написал письмо А. Я. Булгакову.12 Сохранился автограф письма, в котором Пушкин послал брату из Михайловского эпиграмму "Жив, жив Курилка!". Датируется письмо первой половиной мая 1825 года. Другой эпиграммы в нем нет, но, судя по сообщению А. И. Тургенева от 28 мая, именно к этому письму Пушкина был приложен, по-видимому, на отдельном листке, текст "Литературного известия". О датировке его можно сказать следующее. Вероятнее всего, "Литературное известие" было создано почти одновременно с эпиграммой про "Курилку". Уже завершив письмо к брату, Пушкин увлекся замыслом новой эпиграммы, которую успел записать на отдельном листке и вложить в один конверт с этим письмом. Таким образом, "Литературное известие" следует, как и письмо к Л. С. Пушкину, датировать первой половиной мая 1825 года. Пересмотр датировки произведения стал возможен после публикации Р. Б. Заборовой. Она была учтена в справочном томе академического издания, где указано на ошибочность отнесения к 1829 году эпиграммы "Литературное известие"; на основании новых данных произведение датировано в справочном томе 1 - 15 мая 1825 года.13 Как же в таком случае отнестись к сообщению в воспоминаниях -------------------------------------------------------------------------------- 7 Цит. по: А. С. Пушкин в воспоминаниях современников: В 2 т. / Сост., подг. текста и коммент. В. Э. Вацуро, М. И. Гиллельсона, Р. В. Иезуитовой, Я. Л. Левкович и др. М., 1985. Т. 2. С. 145. 8 Лит. наследство. 1934. Т. 16 - 18. С. 703. 9 Пушкин. Полн. собр. соч.: В 16 т. М.; Л., 1949. Т. 3. С. 1178 (комментарий Т. Г. Цявловской). 10 Лит. наследство. 1952. Т. 58. С. 48. 11 Пушкин. Полн. собр. соч.: В 16 т. Т. 3. С. 721, 1178. 12 Лит. наследство. Т. 58. С. 49. 13 Пушкин. Полн. собр. соч.: В 16 т. Т. 17, справочный. С. 26. стр. 147 -------------------------------------------------------------------------------- Подолинского? Может быть, это была простая ошибка?14 Как показали разыскания Н. А. Карпова, проделанные в шевыревском архиве, вовсе нет. Находясь в Италии, Шевырев получил от Погодина письмо с пересказом уже появившейся в печати эпиграммы "Литературное известие", о которой написал в ответе от 22 июня 1829 года, что она была при нем "полусделана".15 Значит, Подолинский не ошибся, но тогда что же произошло на вечере у Дельвига 24 февраля 1829 года? Думаю, Пушкин мистифицировал Шевырева. Ему почему-то было нужно, чтобы через Шевырева в Москве узнали об эпиграмме на Каченовского как о свежеиспеченной новинке. Подобного рода мистификации, когда уже написанные произведения выдавались Пушкиным за вновь созданные экспромты, известны из биографии поэта. Так, А. О. Смирнова утверждала, что стихотворение "В тревоге пестрой и бесплодной..." (1832) было написано у нее в гостиной.16 Этот беловой автограф, действительно, сохранился в составе ее альбома, хотя черновой автограф стихотворения свидетельствует, что создавалось оно за рабочим столом поэта и что он упорно трудился над ним, сглаживая выражения, которые могли бы обидеть Смирнову в характеристике ее меткого и нередко злого слова. После публикации Р. Б. Заборовой судьба "Литературного известия" складывалась в пушкинских изданиях странным образом. Так, в изданиях Б. В. Томашевского никаких изменений в датировку эпиграммы после 1952 года внесено не было, и она продолжала печататься под 1829 годом.17 Лишь в изданиях, где корпус стихотворений готовила Т. Г. Цявловская, "Литературное известие" переместилось из 1829-го в 1825 год (это десятитомные пушкинские издания Гослитиздата 1959 - 1962 годов и издательства "Художественная литература" 1974 - 1978 годов). Но вот что удивительно: даже после выхода этих десятитомников издания, ориентировавшиеся на так называемое Малое академическое собрание сочинений Пушкина под редакцией Томашевского, продолжали воспроизводить одну и ту же ошибку, датируя эпиграмму 1829 годом. Эта ошибка встречается и во множестве исследований, причем очень авторитетных авторов. В изданиях Гослитиздата и "Художественной литературы" эпиграмме "Литературное известие" Т. Г. Цявловская дала небольшой и, к сожалению, неполный комментарий.18 Эпиграмма, выведенная из контекста ссоры Каченовского с Николаем Полевым, ставила исследователей перед вопросом: а где таилось зерно замысла эпиграммы? Какая из публикаций "Вестника Европы" побудила Пушкина взглянуть на Каченовского как на главу "элизейского журнала"? Вот вопросы, на которые хотелось бы ответить в настоящей статье. Замысел эпиграммы "Литературное известие", по-видимому, был связан со статьей, появившейся на страницах журнала Каченовского в ноябре 1824 года. Это был перевод статьи Н. И. Бахтина "Quelques notes d'un Russe, presentement a Paris, sur l'Anthologie russe de M-r Dupre de Saint-Maure" ("Несколько замечаний русского, находящегося в Париже, на Российскую антологию г-на Дюпре де Сен-Мора"), напечатанной незадолго до этого во Франции в журнале "Mercure du XIX siecle" (1824, т. 6, 7). В "Русской антологии" (1823) Э. Дюпре де Сен-Мора, которую рецензировал Бахтин, была дана биографическая справка о Пушкине с переводом отрыв- -------------------------------------------------------------------------------- 14 Так, например, считал В. Э. Вацуро; см.: Вацуро В. Э. "Северные цветы": История альманаха Дельвига - Пушкина. М., 1978. С. 165 - 166. 15 Карпов Н. А. Пушкин в итальянских письмах С. П. Шевырева к М. П. Погодину // Временник Пушкинской комиссии. СПб., 2002. Вып. 28. С. 208. 16 Рукою Пушкина: Несобранные и неопубликованные тексты / Подг. текстов и комм. М. А. Цявловского, Л. Б. Модзалевского, Т. Г. Зенгер. М.; Л., 1935. С. 659. Ср.: Смирнова-Россет А. О. Дневник. Воспоминания / Изд. подг. С. В. Житомирская. М., 1989. С. 25, 284. 17 См., например: Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 10 т. 2-е изд. М.; Л., 1956. Т. 3. С. 109, 497. 18 См., например: Пушкин А. С. Собр. соч.: В 10 т. М.: Худож. лит-ра, 1974. Т. 1. С. 556. стр. 148 -------------------------------------------------------------------------------- ка из поэмы "Руслан и Людмила" и хвалебным отзывом о "Кавказском пленнике". Этот материал в рецензии Бахтина упомянут, не был. О творчестве Пушкина Бахтин высказался самым сдержанным образом, поставив "Руслана и Людмилу" в один ряд с бурлескными поэмами В. И. Майкова "Елисей, или Раздраженный Вакх" (1771) и Н. П. Осипова "Вергилеева Энеида, вывороченная наизнанку" (ч. 1 - 4 - 1791 - 1796; ч. 5 - 6, написанные А. М. Котельницким, - 1802 - 1808). Оценка, данная пушкинскому произведению, вызвала возмущение Н. А. Полевого, выраженное со страниц "Московского телеграфа" в марте 1825 года.19 Возможно, именно реплика Полевого заставила Пушкина обратить внимание на публикацию статьи Бахтина в "Вестнике Европы". Работа Бахтина производила крайне архаичное впечатление: в ней восхвалялись "пиитические порывы и сила страстей" Сумарокова, оды Василия Петрова ставились вровень с одами Ломоносова и даже выше их "по духу пиитическому", а трагедии Грузинцева и Крюковского объявлялись несправедливо забытыми составителями "Русской антологии".20 При этом Бахтин демонстративно отворачивался от творчества своих современников - "господ N. N. N. и проч.", что с большим злорадством было отмечено Каченовским в примечаниях к публикации "Вестника Европы ". А теперь самое главное. В "Вестнике Европы" Каченовский напечатал лишь ту часть статьи Бахтина, которая была связана с творчеством литераторов прошлого. В особом примечании была объяснена позиция издателя, т. е. Каченовского, остановившего публикацию статьи перед, как он написал в примечании, "половиной словесности нашей, еще в живых находящейся".21 Получалось, что "еще в живых находящиеся" литераторы Каченовскому были не интересны! Ну, что же, ему оставалось одно: сотрудничать с авторами, пребывающими в Элизии. Вот оно, зерно замысла пушкинской эпиграммы "Литературное известие", высмеивающей омертвелость литературных вкусов Каченовского. В 1825 году эпиграммы "Жив, жив Курилка!" и "Литературное известие" в печать не попали. Их публикация была доверена Вяземскому, который не сумел ее осуществить по цензурным причинам. "Литературное известие" оказалось востребованным в момент обострения конфликта между Николаем Полевым и Каченовским. Положение оказалось для Пушкина настолько выигрышным, что он, готовя в 1832 году третью часть своих стихотворений, постарался закрепить за "Литературным известием" не соответствующую истине датировку. В том же 1829 году он попытался еще раз использовать схожий с эпиграммой сюжет в наброске статьи "(Общество московских литераторов)", которая осталась незавершенной: "Несколько Московских литераторов, приносящих истинную честь нашему веку, как своими произведениями, так и нравственностию, видя беспомощное состояние нашей словесности и наскуча звуками кимвала звенящего, решились составить общество для распространения правил здравой критики Курганова и Тредьяковского, и для удержания отступников и насмешников в границах повиновения и благопристойности".22 "Прелестное литературное извещение" об издании "Елизейского журнала" было отмечено в одной из рецензий на "Подснежник" журнала "Атеней".23 Вторая рецензия того же журнала, напротив, выражала сомнение в присутствии "пиитического, изящного, благородного" в произведении Пушкина. "Есть еще у нас живые свидетели, - писал анонимный рецензент, - как торжествовал Александр Сумароков над -------------------------------------------------------------------------------- 19 Московский телеграф. 1825. Ч. 2. N 5. С. 45; перепечатано: Пушкин в прижизненной критике: 1820 - 1827. СПб., 1996. Т. 1. С. 264. 20 Вестник Европы. 1824. Ч. 138. N 22. С. 105, 108, 113. 21 Там же. С. 114. 22 Пушкин. Полн. собр. соч.: В 16 т. Т. 11. С. 85. 23 Атеней. 1829. Ч. 2. N 8. С. 167 - 170; перепечатано: Пушкин в прижизненной критике: 1828 - 1830. СПб., 2001. Т. 2. С. 155. стр. 149 -------------------------------------------------------------------------------- своим современником Михайлою Ломоносовым. Стихотворения одного все знали наизусть, другого почти не читали; казалось, что первый совершенно постигал вкус своего времени, знал требования века, пользовался плодами современного просвещения, и чем же все кончилось? Вкус изменился, и слава Александра Сумарокова пала с шумом; Михаиле Ломоносову отдана вся должная справедливость и навсегда, пока будут существовать науки".24 Неслучайным здесь был подбор имен персонажей - "Михайла" и "Александр". Он намекал на противоборство Каченовского с Пушкиным, в котором рецензент предсказывал победу первому как представителю мира "науки". Находчивость рецензента должна была сгладить важную особенность читательского восприятия эпиграммы: вопреки рифменному созвучию "Тредьяковский - Каченовский", имя "Михайло", сохраненное в публикации "Подснежника" (там не было только фамилии), требовало освященного культурной традицией сочетания с фамилией "Ломоносов" (тем более что рядом упоминались его современники). Замена одной фамилии другою призвана была создать комический эффект и указать на подлинный масштаб личности профессора истории Каченовского, кичившегося "научными" основаниями своей литературно-эстетической позиции. В заключение хотелось бы сказать несколько слов о проблеме, связанной с текстом эпиграммы "Литературное известие". В каком виде следует печатать последний стих эпиграммы? Вот сведения о нем по прижизненным публикациям и копиям. Копия А. И. Тургенева (1825): фамилия адресата дана полностью, имя - "Михайла"; "Подснежник" (1829): в ст. 11 сохранено лишь имя ("Михайло"), фамилия же Каченовского заменена астронимом - это звездочка с десятью точками, что в сумме указывает на количество букв в фамилии адресата; копия в цензурной рукописи "Стихотворений Александра Пушкина" (1832): "*** ****" - астроним соответствует количеству слогов в имени и фамилии адресата; "Стихотворения Александра Пушкина" (1832): вместо имени и фамилии Каченовского в ст. 11 шесть звездочек ("*** ***"). Астроним "***", данный в издании 1832 года взамен фамилии Каченовского, может быть расценен и как опечатка, и как уступка требованиям цензора, и как выражение авторской воли. Последнее, однако, более вероятно, поскольку подобное решение демонстрирует и текст эпиграммы "Собрание насекомых" (1829 - 1830) в той же книге Пушкина: после колебаний, отразившихся в более ранних публикациях, поэт в конечном итоге решил "уравнять" в этой эпиграмме фамилии персонажей, дав их все - вне зависимости от количества слогов - под тремя звездочками. Обратившись к практике современных наиболее авторитетных изданий Пушкина, мы обнаруживаем следующие особенности в публикации текста эпиграммы "Литературное известие". Большое академическое собрание сочинений Пушкина раскрыло астроним Пушкина без каких-либо скобок. По тому же пути пошли десятитомные издания, выпускавшиеся при участии Т. Г. Цявловской. Особую позицию в вопросе о тексте этого произведения занял Б. В. Томашевский, который в ст. 11 считал необходимым сохранить астроним в форме, соответствующей цензурной рукописи его последней прижизненной публикации ("*** ****").25 Эта позиция вполне может быть принята научным изданием, если подобный принцип последовательно будет проведен по всему корпусу произведений Пушкина. Однако на практике принципиальный отказ от раскрытия всех зашифрованных Пушкиным имен собственных без отклонений осуществлен быть не может. За всю историю пушкинских изданий это никому не удалось, да и, думаю, не удастся. Каждый случай должен быть рассмотрен в контексте истории конкретного пушкинского текста. В отношении же "Литературного известия" можно сказать следующее. Если в случае с "Соб- -------------------------------------------------------------------------------- 24 Атеней. 1829. Ч. 2. N 8. С. 170 - 172; перепечатано: Пушкин в прижизненной критике. Т. 2. С. 156. 25 Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 10 т. Т. 3. С. 109. стр. 150 -------------------------------------------------------------------------------- ранием насекомых" Пушкин рассчитывал на переполох в среде литераторов, которые будут пытаться разгадать его эпиграмму путем подстановки различных имен взамен таинственных звездочек, то, создавая "Литературное известие", он к этому вовсе не стремился. Напротив: по замыслу автора, у читателя не должно было возникнуть даже тени сомнения в том, какое имя нужно поставить взамен звездочек. По моему мнению, в научном издании Пушкина вполне уместно раскрытие в угловых скобках слов "Михайло Каченовский" с указанием формы астронима в "текстологической легенде" эпиграммы и отделе "Другие редакции и варианты". То, что Пушкин, по-видимому, просто пожалел Каченовского, дав в издании 1832 года астроним в каком-то скомканном виде, не свидетельствует в пользу его отказа от самого замысла стихотворения. Вообще же на страницах научных пушкинских изданий сохранение звездочек взамен имен собственных возможно в двух случаях: во-первых, при наличии каких-то сомнений относительно их раскрытия, а во-вторых, когда приходится учитывать принципиальную установку автора на полисемантизм его умолчаний. Ни тот, ни другой случай к тексту "Литературного известия" отношения не имеют. стр. 151 Опубликовано 19 февраля 2008 года Полная версия публикации №1203424313 → © Literary.RU Главная → ИСТОРИЯ ЭПИГРАММЫ ПУШКИНА "ЛИТЕРАТУРНОЕ ИЗВЕСТИЕ" При перепечатке индексируемая активная ссылка на LITERARY.RU обязательна!
|
|