Полная версия публикации №1197120539

LITERARY.RU ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ А. С. ХОМЯКОВА → Версия для печати

Готовая ссылка для списка литературы

С. А. ФОМИЧЕВ, ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ А. С. ХОМЯКОВА // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 08 декабря 2007. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1197120539&archive=1197244339 (дата обращения: 29.03.2024).

По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):

публикация №1197120539, версия для печати

ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ А. С. ХОМЯКОВА


Дата публикации: 08 декабря 2007
Автор: С. А. ФОМИЧЕВ
Публикатор: maxim
Источник: (c) http://portalus.ru
Номер публикации: №1197120539 / Жалобы? Ошибка? Выделите проблемный текст и нажмите CTRL+ENTER!


Впервые публикуемое стихотворение А. С. Хомякова не привлекало до сих пор внимания исследователей, - вероятно, по причине какой-то невнятности текста, что и расценивалось в качестве явной незрелости раннего поэтического опыта.

СОВЕТ ЗВЕРЕЙ

Когда(-то) в древние, в безвестны, темны лета
Торжественно собрались для совета
Средь бора на лугу все племена зверей.
(Тогда они еще судили
И мыслили и говорили
Не хуже даже и людей.)
В чем дело? спор и брань меж ими
О том, с каким лицом и свойствами какими
Должно изображать творца
Людей и птиц и всей природы,
Кому подвластны все зверей различны роды
И жесточайшие покорствуют сердца.
Засуетились все: и малый и великий
Толкаются, рекой в собрание валят
И, точно как у нас, в собрании шумят.
Когда же все посмолкли крики,
Восстав с престола, Лев
Разинул важно царский зев
И рек: "Зевесовой угодно было воле
Меня в цари определить,
То должно мне, друзья, к нему из всех нас боле
И свойствами и видом близким быть.
Я властвую над всеми вами,
Почтенными зверями,
Зевс властвует над небом и богами.
Хотя меж нами разность есть,
И я готов ему отдать достойну честь,
Однако сходство очевидно,
И Зевсу (было б) стыдно,
Когда б он не имел ни гривы, ни когтей,
Ни голоса, сего страшилища людей,
Ни моего хвоста, ни груди сей широкой,
Ни взоров, где блестят и сан и род высокой,
Начальник коего сам мощный царь богов.
стр. 106


--------------------------------------------------------------------------------
Не нужно мне, друзья, терять излишних слов,
И в чем сомнение, не знаю,
Однако я от вас совета ожидаю!"
У молкнул он.
Все звери вдруг зашевелились,
И, пред царем представ, смиренно поклонились.
Тогда, горой поднявшись, тихо Слон
Стопою тяжкою в средину выступает
И с расстановками собранию вещает:
"С обширной властию такой
Приличен Зевсу рост большой.
Он силен, то и тело
Должно быть у него огромно и дебело,
Такое ж, как у нас, слонов,
А сверх того отец богов
Умеет различать от умных дураков;
Поверьте ж мне, его изображенье
Найдете вы в мудрейшем из зверей.
Итак мое такое мненье,
Что нет у Зевса ни когтей,
Ни гривы; но клыки и хобот величавый,
Которым я вблизи, вдали
Не только рву плоды с дубравы,
Но даже и из недр земли
Для прихоти своей я пищу исторгаю.
Я также думаю, друзья,
Что поступь божеству приличнее моя".
Слон кончил. Тигр сказал, что он как лучший воин,
Всех будучи хитрей, проворней, легче всех,
Один быть образом всевышнего достоин.
"К тому ж чей ус длинней, и чей пестрее мех?"
А там и Волк, Лиса, а там Медведь косматый
Себе такую же приписывали честь,
Там Бык, Козел, Баран, весь, словом, скот рогатый,
Все звери, сколько их ни есть,
Какие б ни были их рожи,
Клялися, что они с Зевесом очень схожи.
Тот дал ему рога, тот четверо копыт.
Все без толка шумят, и всяк свое кричит.
И даже сам Осел прибавил,
Что весь совет Зевеса обесславил,
Не дав ему больших ушей,
Красу ослиной всей пор (в) уроды?"
Взмутился вдруг совет зверей,
Зашевелилися, завыли, зарычали,
Бывало, между их и умные бывали,
А тут
И умный и дурак равно об Зевсе врут.
Но что за шум: над их главами,
Махая черными крылами,
Пернатых царь, Орел,
В собранье тихо низлетел.
стр. 107


--------------------------------------------------------------------------------
Все бросились к нему толпою,
Все с мыслью, просьбою одною,
Чтоб он сказал, каков тот бог,
У коего могущих ног
Он дни свои блаженные проводит,
И на кого из них Зевс более походит?
Орел в ответ:
"К такому описанью
Ни мыслей мне, ни слов недостает.
Однако сделаю по вашему желанью.
Когда ж, друзья,
Об Зевсе вы узнать хотите,
То вы посла из умных изберите,
На небо перенесть не откажуся я".
Мартышку избрали; она уже садится
Верхом на царского Орла
И длинного пути нимало не боится.
Вот птица Зевсова Мартышку отнесла
И тихо опустила
К престолу Зевсову на золотой помост.
Мартышка вскрикнула, глаза свои закрыла,
Упала, в круг свилась и тут, поджавши хвост,
Не смела двинуться, в бесчувствии лежала.
Но, наконец, Зевес
Дал знак, известный средь небес,
От коего опять бедняжка задрожала.
Тогда, схватив ее, Орел
На шар земной опять слетел
И положил ее в собраньи.
В нетерпеливом все мятутся ожиданьи,
А бедная едва от страха ожила.
"Каков, каков Зевес?" - толпа ей закричала.
"И описать нельзя", - Мартышка отвечала.
И в тот же самый миг ко праотцам прешла,
Как просто говорят по-русски - умерла.
Нередко и меж нас такой же спор бывает.
И чем же кончится? - Мартышка умирает.1
Кажущаяся невразумительность текста обусловлена двумя итоговыми его строками, - в сущности, моралью басни. В самом деле, какие споры имеет в виду автор? И при чем тут умирающая Мартышка?

Вообще говоря, совет зверей - один из традиционных сюжетов наиболее древнейшего в фольклоре животного эпоса, где хитрость торжествовала обычно над тупой силой, а главным героем, в том или ином зверином обличий, оказывался трикстер (обманщик, пройдоха). В литературной же обработке такие ситуации и образы издавна подверглись существенному изменению. "При всех сюжетных совпадениях, - замечает Е. А. Костюхин, - сатирический эпос - не фольклорное, а литературное явление. Фольклорный материал не только коренным образом переработан и связан с гротеском нового типа, но и значительно переосмыслен. В литературном животном эпосе


--------------------------------------------------------------------------------

1 ГИМ. Ф. 178. N 9. Л. 30 - 32 об. Выражаю благодарность Б. Ф. Егорову, предоставившему для публикации этот текст.

стр. 108


--------------------------------------------------------------------------------

пародируются расхожие литературные стилистические формулы, штампы официальной речи. Такого типа пародирования народная сказка не знает".2

В баснях изображение совета зверей обычно становилось или пародией на судебное действо и ученый диспут, где торжествовали бесправие и бестолковость (см., например, "Мор зверей", "Лев на ловле", "Парнас" И. А. Крылова), или насмешкой над нелепыми сообществами ("Квартет", "Лебедь, Щука и Рак"). Пока речь в стихотворении Хомякова шла о "внутреннем" споре в зверином царстве (вплоть до строк: "А тут / И умный и дурак равно о Зевсе врут"), его рассказ был вполне традиционен и понятен: более всего он напоминал крыловскую басню "Слон в случае", где, не возносясь к Зевесу, звери, однако, также превозносили собственные красоты. Но у Крылова итог спору подводился вполне внятно: "Нередко мы, хотя того не примечаем, / Себя в других охотно величаем".3

Басня же Хомякова осложнена дополнительным мотивом: здесь было указано, что спор зверей изначально был "эстетического свойства" - "О том, с каким лицом и свойствами какими / Должно изображать творца". Сходная коллизия также известна. Она была намечена в произведении датского баснописца Д. Гольберга "Обезьяна живописцем", переложенном на русский язык В. И. Майковым ("Суд картине").4 Здесь рассказывалось о том, что Лев приказал Обезьяне изобразить Венеру и получил портрет мартышкиной дочери. Картина была представлена на суд зверей, каждый из которых к облику богини требовал кое-что добавить. Лев предлагал пририсовать гриву, Мышка - хвост, Слон - хобот, Бык - рога, Вепрь - клыки, Осел - уши, Козел - бороду.

В свете басенной традиции и появление Орла становится вполне понятно. Если в Обезьяне осмеивалась глупая переимчивость, то Орел изображался предстателем высших сил.5 Противопоставление, намеченное Хомяковым в двух последних персонажах, отвечало воззрениям любомудров о сущности поэзии: "...подражательность не могла породить искусств, проистекающих от избытка чувств и мыслей в человеке и от нравственной его деятельности"; "Нашу поэзию можно сравнить с сильным голосом, который, свысока взывая к небу, побуждает со всех сторон отголоски и усиливается в своем порыве".6

Образ Орла был удержан поэзией Хомякова, который после юношеского стихотворения никогда более не прибегал к жанру басни. Его лира, по собственному определению, выразила "смертного горе парящий дух",7 устремленный "крылом поэзии взноситься до небес".8 Орел для Хомякова стал символом подлинной поэзии:

...Зачем горячие мечты
Поэта в небо увлекают
Из мрака дольной суеты?
Затем, что в небе вдохновенье,
И в песнях есть избыток сил,
И гордой воли упоенье
В надоблачном размахе крыл;
Затем, что с выси небосклона

--------------------------------------------------------------------------------

2 Костюхин Е. А. Типы и формы животного эпоса. М., 1987. С. 207.

3 Крылов И. А. Соч. М., 1984. Т. 2. С. 567.

4 См.: Русская басня XVIII-XIX веков. Л., 1977. С. 125 - 127.

5 Не случайно в басне Хомякова избрана возвышенная форма его наименования "Орел", а не " Орёл ".

6 Веневитинов Д. В. Избранное. М., 1956. С. 192, 193.

7 Хомяков А. С. Стихотворения и драмы. Л., 1969. С. 84.

8 Там же. С. 80.

стр. 109


--------------------------------------------------------------------------------
Отрадно видеть край земной
И робких чад земного лона
Далёко, низко под собой.9
2

А. И. Герцен в "Былом и думах" вспоминал, как однажды, в присутствии А. С. Хомякова, П. Я. Чаадаев так отозвался о знаменитой московской достопримечательности: "...может, этот большой колокол без языка - гиероглиф, выражающий эту огромную немую страну, которую заселяет племя, назвавшее себя славянами, как будто удивляясь, что имеет слово человеческое".10

Возможно, эта шутка о Царь-колоколе без языка отозвалась в стихотворении Хомякова, написанном в 1849 году в ответ на правительственную реакцию "мрачного семилетия", начатого расправой над петрашевцами, арестом Н. П. Огарева и Н. М. Сытина, высылкой И. С. Тургенева, установлением полицейского надзора над А. Н. Островским, заключением в Петропавловскую крепость и ссылкой в Симбирскую губернию Ю. Ф. Самарина, арестом и допросом И. С. Аксакова. В конце 1849 года последний из них скажет:

...И слово правды оробело,
И реже шепот смелых дум,
И сердце в нас одебенело -
Порывов нет, в забвенье дело,
Спугнули мысль... стал празден ум...11
Вспоминая эти годы, М. А. Дмитриев в послании к С. Т. Аксакову напишет:

...Когда в самой литературе,
Благодаря такой цензуре,
Закрыты мыслям все пути
(...)
Когда последний отклик слова,
Восторгом полного живого,
И благородный правды звук,
Гимн окрыленный Хомякова
Не перешел цензурных рук...12
Уподобление Николая I надменному вавилонскому правителю было распространено в передовом русском обществе тех лет.13


--------------------------------------------------------------------------------

9 Там же. С. 102. Стихотворение "Жаворонок, орел и поэт" было опубликовано в альманахе "Новоселье" в 1833 году. В том же году в наброске поэмы "Езерский" Пушкина появилась строфа "Зачем крутится ветр в овраге...", завершенная строками: "...Затем, что ветру и орлу / И сердцу девы нет закона. / Гордись: таков и ты поэт, / И для тебя условий нет" (Пушкин. Полн. собр. соч. [М.; Л.,] 1948. Т. 5. С. 102). Здесь откликнулись строки из "Притчей Соломоновых": "Три вещи непостижимы для меня, и четырех я не понимаю: / Пути орла на небе, пути змея на скале, пути корабля посреди моря и пути мужчины к женщине" (ПС. 30; 18 - 19). Но сама организация пушкинской строфы ("Зачем..." - "...Затем..."), возможно, ориентирована и на стихотворение Хомякова.

10 Герцен А. И. Соч. М., 1956. Т. 9. С. 147.

11 Аксаков Иван. Стихотворения и поэмы. Л., 1960. С. 96. Стихотворение "Клеймо домашнего позора..." И. С. Аксаков, зная о перлюстрации его писем, переслал к сестре с заглавием "Перевод с санскритского".

12 Дмитриев М. А. Московские элегии. М., 1985. С. 131.

13 "Если бы император Николай восторжествовал, - откликнулся на его смерть М. Н. Катков, вспоминая, возможно, стихотворение Хомякова, - то трудно и представить, что сделалось

стр. 110


--------------------------------------------------------------------------------

Стихотворение, которое ныне печатается под заглавием "Навуходоносор", впервые было опубликовано в книге: "Русская потаенная литература" (Лондон, 1861. Ч. 1) в существенно ином оформлении, нежели во всех последующих собраниях сочинений Хомякова:

ИДИЛЛИЯ

Поющие лица: Сибрах, Мисах, Авдинаго, Даниил.

Сцена: гора подле Вавилона, внизу скотный двор, где пасется царь Навуходоносор.

Пойте, други, песнь победы!
Пойте! снова потекут
Наши вольные беседы,
Закипит свободный труд!

Вавилона царь суровый
Был богат и был силен;
В неразрывные оковы
Заковал он наш Сион.

Он губил ожесточен
Наши вечные права:
Слово - Божий дар священный,
Разум - луч от Божества.

Милость Бога забывая,
Говорил он: все творят
Мой булат, моя десная,
Царский ум мой, царский взгляд!

Над равнинами Деира
Он создал себе кумир
И у ног сего кумира
Пировал безбожный пир.

Но отмстил ему Иегова!
Казнью жизнь ему сама:
Бродит нем губитель слова,
Траву щиплет враг ума.

Как работник подъяремный,
Бессловесный, глупый вол,
Не глядя на мир надземный,
Он обходит злачный дол!..

Ты скажи нам, царь надменный,
Жив ли мстящий за Сион?..
Но покайся, но смиренно
Полюби его закон,

Дух свободы, святость слова,
Святость мысленных даров, -

--------------------------------------------------------------------------------

бы с ним; он уподобился бы Навоходоносору, - вышел бы в Летний сад и стал бы щипать траву" (Феоктистов Е. М. За кулисами политики и литературы. Л., 1929. С. 90). В небольшом отрывке сохранилось и сатирическое стихотворение о Николае I ссыльного декабриста В. Л. Давыдова "Николосор" (см.: Поэзия и письма декабристов. Горький, 1974. С. 300).

стр. 111


--------------------------------------------------------------------------------
И простит тебя Иегова
От невидимых оков.

Снова на престол великий
Возведет тебя царем
И земной венец владыки
Осветит своим венцом.

Пойте, пойте песнь победы!
Пойте! снова потекут
Наши вольные беседы,
Закипит свободный труд!
Так был развит Хомяковым фрагмент из "Книги пророка Даниила" о наказании Богом надменного царя: ""...тебе, говорят, царь Навуходоносор: царство твое отошло от тебя! И отлучат тебя от людей, и будет обитание твое с полевыми зверями; травою будут кормить тебя, как вола, и семь времен пройдут над тобою, доколе поймешь, что Всевышний владычествует над царством человеческим и дает его, кому хочет!"

Тотчас и исполнилось это слово над Навуходоносором, и отлучен был он от людей, ел траву, как вол, и орошалось тело его росою небесною, так что волосы у него выросли, как у льва, и ноги у него - как у птицы" (Дан. 4; 28 - 30).

Легенда о падении Вавилона, царства тирании и порока, постоянно откликалась в русской гражданской поэзии.14 Однако сюжет о превращении правителя в вола вспоминался исключительно редко. Возможно, Хомякову было известно стихотворение Беранже "Навуходоносор" (1821),15 метившее в Людовика XVIII и направленное против продажного официоза:

Сюжет библейский нынче в моде, -
И я спешу прославить в оде
Вождя, который стал быком.
Для древних чудо было в том.
Весь двор новинкою пленялся,
Вождем рогатым восхищался,
И восклицал наемный хор:
"Ура, Навуходоносор!"

Герой мычит - ему внимают,
Его с рогами поздравляют
И повторяют каждый час:
"Египет богом счел бы вас!"
Кто б ни давил их - вождь ли, бык ли,
Им все равно: к ярму привыкли.
И восклицал наемный хор:
"Ура, Навуходоносор!.."
(Перевод И. Ф. Тхоржевского)16


--------------------------------------------------------------------------------

14 См. "Оду на разрушение Вавилона" А. Ф. Мерзлякова, "Валтасар" А. И. Полежаева, "Падение Вавилона" В. Н. Григорьева, "Разрушение Вавилона" В. И. Соколовского.

15 Позже, в 1850-е годы, была создана В. С. Курочкиным переделка стихотворения Беранже (см.: Поэты "Искры". Л., 1955. Т. 2. С. 476 - 478).

16 Беранже П. Ж. Поли. собр. песен. 2-е изд. М., 1936. Т. 2. С. 463. Отметим также попутное упоминание библейской легенды у Генриха Гейне (в предисловии ко второму изданию

стр. 112


--------------------------------------------------------------------------------

У Хомякова же хвалу Господу вместе с Даниилом поют три отрока, которые за отказ поклоняться золотому идолу, были брошены в печь, но вышли невредимыми из пламени (Дан. 3; 13 - 26). "Пленение вавилонское, - замечал Хомяков, - грозившее совершенным падением евреям, было для них тяжелым испытанием и огненною банею очищения. Едва ли не эта самая мысль высказана в чудно-поэтическом сказании о трех отроках..."17

Данное библейское предание было издавна популярно на Руси по театрализованному "Пещному действу": "Этот обряд - инсценировка библейской легенды о царе Навохудоносоре, возомнившем себя выше всех богов. (...) В яркой театральной форме в "Пещном действе" утверждалась победа церкви над царем. Обряд этот, вошедший в церковный обиход в XVI веке, упраздняется во второй половине XVII века в связи с усилением царской власти".18 Взамен "Пещного действа" в 1673 - 1674 годах Симеон Полоцкий написал пьесу "О Навходоносоре царе, о теле злате и о троех отроцех, в пещи несожженных", ориентируясь на трагедию французского иезуита Н. Коссена; в частности, в обоих произведениях изображено "тело златое" в виде статуи Навуходоносора.19 Тогда же Николай Спафарий создает трактат "Хрисмологион, или Даниила пророка откровение на сон Навуходоносора и о четырех монархиях", в котором наследником Ассиро-Вавилонского, Мидо-Персидского, Македонского и Римского царств объявлялось русское самодержавие.20

Для Хомякова же наиболее значимым для человечества представлялось разделение не по племенам и государствам, а противостояние "по вере", в которой он выделял наличие двух антиномичных начал: "кушитства" и "иранства", плотского и духовного, необходимости и свободы. По Хомякову, "в основе "кушитских" верований - поклонение "религиозному материализму" и "фетишам" веры: молитва воспринимается как данное свыше "заклинание", обряд как "колдовство" и т. д. В основе "иранства" - провозглашение свободы веры, бытующей "внутри" каждого человека. Соответственно этому "кушитство" особенно ярко проявляется в "материальных" искусствах - живописи и зодчестве; "иранство" же - в литературе и музыке".21

Так и в "Идиллии" Хомякова противопоставлены "кумир", созданный "над равнинами Деира", и "Слово, Божий дар священный". "Гордое сознание своего могущества, - писал Хомяков в трактате "Семирамида", - и презрение ко всем другим семьям, хранящим быт младенствующих общин,


--------------------------------------------------------------------------------

(1852) книги "К различному пониманию истории"): "...я был тогда здоров и дороден, находился в зените полноты и был над мен, как Навуходоносор перед падением. Ах, несколько лет спустя произошла телесная и духовная перемена! Как часто с той поры возвращаюсь я мыслью к истории этого вавилонского царя, который возомнил себя господом богом, но позорно пал с вершины своего высокомерия, ползал зверем по земле и ел траву - полагаю, это был салат. В великолепно-грандиозной книге пророка Даниила рассказана эта легенда, и я рекомендую ее для назидательного размышления не только милейшему Руге, но еще гораздо более непримиримому моему другу Марксу и даже господину Фейербаху, Даумеру, Бруно Бауэру, Генгстенбергу и как они там еще зовутся - эти самообожествившиеся безбожники" (Гейне Г. Полн. собр. соч. М.; Л., 1937. Т. 7. С. 14); то же было дословно повторено в книге "Признания" (1854) (Там же. Т. 10. С. 144).

17 Хомяков А. С. Поли. собр. соч. М., 1904. Т. 6. С. 196.

18 Русский драматический театр. М., 1976. С. 19 - 20.

19 Русская драматургия последней четверти XVII и начала XVIII в. М., 1972. С. 38 - 39. Известны также гравюры и иконы с изображением трех отроков и Навуходоносора (см.: Там же. С. 325 - 326).

20 См.: Михайловский И. Н. Важнейшие труды Николая Спафария (1672 - 1677). Киев, 1897. С. 1 - 13.

21 Кошелев В. Алексей Степанович Хомяков. Жизнеописание в документах, рассуждениях и разысканиях. М., 2000. С. 197.

стр. 113


--------------------------------------------------------------------------------

подвинуло кушитов на Иран. Созданный им, восстал Вавилон на берегах Евфрата, и далее, все далее на Север подвигались их торжествующие дружины, налагая тяжкие цепи на побежденных, воздвигая неприступные твердыни в покоренных землях, созидая великолепные столицы в девственной красоте пустынь, сокрушая все силою своего вещественного знания и условной совокупности, соблазняя всех искушением своей роскоши и вещественных наслаждений. (...) Но в бессильном Иране были дух жизни и слово, хранящее наследство мысли, и еще не искаженное предание, завещанное человеку древними его родоначальниками. Борьба вызвала дремлющие силы. Могущество, основанное на началах условных, но лишенное внутреннего плодотворного содержания, пало перед взрывом племен, сохранивших еще простоту безыскусственной жизни и чистоту неиспорченной веры. Дух восторжествовал над веществом..."22

На таком фоне раскрывается своеобразие применения Хомяковым к современности библейской легенды, оформленной фактически в жанре псалма, в одном из которых можно было обнаружить сходную мысль: "Человек, который в чести и неразумен, подобен животным, которые погибают" (Пс. 48; 21). "Священные песни Израиля, - отмечал Хомяков, - не могут даже идти в сравнение с другими произведениями религиозного убеждения. До тех пор, покуда человек не утратит истины художественной или человеческой, творения пророков и царя-псалмопевца будут находить отзыв в душе беспристрастного ценителя и будут признаваться совершеннейшим примером искренности в вере и поэзии, жизненного стремления к духовному началу".23

"Идиллия" Хомякова построена как драматический хор: ответ - возражение оппоненту ("Говорил он..."; "Ты скажи нам, царь надменный...").

Обратим внимание на стихотворный размер "Идиллии". Исследуя семантику 4-стопного хорея ("не столь нейтрального семантически, как, например, 4-стопный ямб"), М. Л. Гаспаров замечал, что Жуковский, в отличие от Пушкина, "переводил этот размер к семантике более серьезной и высокой... опираясь не на французскую, а на немецкую традицию. В Германии 4-стопный хорей (по признаку песенности) стал ходовым размером протестантских духовных песен и в этом жанре привык к высоким темам".24

Таков же и торжественный хорей в "Идиллии". Очевидно, не случайна ее перекличка с хоралом (слова и музыка Лютера) "Ein feste Burg ist unser Gott" ("Господь - наш истинный оплот"), стихотворным переложением 45/46 псалмов; ср.:

...И пусть нам дьявольские тьмы
Грозят осатанело.
Не так-то их страшимся мы,
И право наше дело;
Князь мира сего
Не сможет ничего,
Как ни тщись, а он
На гибель обречен.
Его повергнет Слово.

--------------------------------------------------------------------------------

22 Хомяков А. С. Полн. собр. соч. Т. 5. С. 528 - 529.

23 Там же. С. 341. См. также стихотворение Хомякова "По прочтении псалма" ("Земля трепещет: по эфиру...").

24 Гаспаров М. Л. Семантический ореол пушкинского четырехстопного хорея // Пушкинские чтения. Сб. статей. Таллинн, 1990. С. 10.

стр. 114


--------------------------------------------------------------------------------
И да отступят все они
Пред вечным этим Словом...25
Библейские псалмы также нередко обозначались как звучание хора (см. Пс. 46 - 48 - "Начальнику хора. Сынов Кареевых"), а во вступительных ремарках к ним намечались место и время действия - ср.: "Писание Давида, когда он убежал от Саула в пещеру" (Пс. 56), "Псалом Давида, когда он был в пустыне Иудейской" (Пс. 62) и пр.

Прежде всего в стихотворении Хомякова по контрасту (как "песнь победы") откликался псалом 136:

"При реках Вавилонских, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе.

На вербах посреди его повесили мы наши арфы.

Там пленившие нас требовали от нас слов песней и притеснители наши - веселия: "пропойте нам из песен Сионских".

Как нам петь песню Господню на земле чужой?

Если забуду тебя Иерусалим, забудь меня десница моя.

Прилипни язык мой к гортани моей, если не буду помнить тебя, если не поставлю Иерусалим во главе веселия моего..."

Мудрых правителей библейские пророки уподобляли заботливым пастырям: "И дам вам пастырей по сердцу Моему, которые будут пасти вас с знанием и благоразумием" (Иер. 3; 15); "Буду пасти их на хорошей пажити, и загон их будет на высоких горах Израилевых; там они будут отдыхать в хорошем загоне и будут пастись на тучной пажити...

И поставлю над ними одного пастыря, который будет пасти их, раба Моего Давида; он будет пасти их, и он будет у них пастырем" (Иез. 34; 14, 23).

Вероятно, иронический перифраз подобных "буколических" строк (негодный пастырь сам стал скотом!) определил саркастическое заглавие стихотворения Хомякова - "Идиллия".

Драматическая форма стихотворения Хомякова должна быть восстановлена в современных публикациях: она отвечает особой природе лирического дарования поэта. Недаром самые сильные лирические фрагменты (это согласно отмечала критика) содержатся в его драматических поэмах "Ермак" и "Димитрий Самозванец". Ср., например: "Но, высказывая откровенно все, что кажется нам достойным осуждения в трагедии г-на Хомякова ("Ермак". - С. Ф.), мы хранили до конца удовольствие сказать и то, что незрелое, очень несовершенное произведение его показывает в нем истинного поэта. Все, что мы говорили до сих пор, доказывает только то, что г-н Хомяков не трагик, что он не знает своего истинного дарования. Но, прочитав его трагедию, всякий убедится, что как лирик он не много имеет себе соперников во всех поэтах русских, забудьте, что следующие стихи говорит Ермак, и наслаждайтесь красотою картин и гармониею звуков:

Как я люблю под темным кровом ночи
Прохладным воздухом дышать

--------------------------------------------------------------------------------

25 Перевод В. Зоргенфрея. См.: Луцевич Л. Ф. Псалтырь в русской поэзии. СПб., 2002. С. 94 - 98. Ср. в библейском тексте: "Бог нам прибежище и сила, скорый помощник в бедах. / Потому не убоимся, хотя бы поколебалась земля, и горы двигнулись в сердце морей (...) Господь сил с нами, Бог Иакова заступник наш (...) / Прекращая брани от края до края земли, сокрушил лук и преломил копье, колесницы сожег огнем"; "Пойте Богу нашему, пойте; пойте Царю нашему, пойте. / Ибо Бог - царь всей земли; пойте все разумно".

стр. 115


--------------------------------------------------------------------------------

И с чистым вдохновеньем очи К лазури неба подымать..."26

Рифмованные строки, ложащиеся на основной грунт белого пятистопного (как правило) ямба, становятся в драмах (сценических поэмах) Хомякова сигналами их высшего значения. Именно парение духа определяет его Димитрия как трагического героя, внутренне готового осуществить (воплотить) историческую миссию России, как ее понимает автор. С другой стороны, нерифмованные перебои оборачиваются прозаическими трудами и политическими интригами, которыми поневоле должен заниматься Димитрий и которые в конечном счете его губят.

Воспарение от дольней жизни ввысь является постоянным качеством лирического голоса Хомякова, подразумевающего, однако, непременное "но":

...Но если раз душой холодной
Отринешь ты небесный дар
И в суете земли бесплодной
Потушишь вдохновенья жар;
И если раз, в беспечной лени,
Ничтожность жизни полюбив,
Ты свяжешь цепью наслаждений
Души бунтующий порыв, -
К тебе поэзии священной
Не снидет чистая роса,
И пред зенницей ослепленной
Не распахнутся небеса...27
Наверное, поэтому лучшие стихотворения Хомякова прямо или подспудно развивают тему от противного - в споре: "Гордись; - льстецы тебе сказали..."; "Не сила народов тебя подняла..."; "Не говорите: "То былое...""; "Не в пьянстве похвальбы безумной...".

По своему интеллектуальному складу Хомяков не только трибун, но прежде всего полемист. Ср. известную (несколько пристрастную) характеристику "бретера диалектики" в "Былом и думах" Герцена: "Ум сильный, подвижный, богатый средствами и неразборчивый на них, богатый памятью и быстрым соображением, он горячо и неутомимо проспорил всю свою жизнь. Боец без устали и отдыха, он бил в колокол, нападал и преследовал, осыпал остротами и цитатами, путал и заводил в лес, откуда без молитвы выйти нельзя, - словом, кого за убеждение - убеждение прочь, кого за логику - логику прочь".28

Вот эту необходимую для его поэтического дара аудиторию он, по сути дела, и воссоздавал в драматических коллизиях и подразумевал в лирических "порывах бунтующей души". Слово было для него и боговдохновенным откровением, и необходимым средством собственного духовного существования, немыслимого без напряженных исканий и противоборства.


--------------------------------------------------------------------------------

26 Полевой Кс. Ермак. Трагедия в пяти действиях в стихах, сочинение Алексея Хомякова// Полевой Н. А., Полевой Кс. А. Литературная критика. Статьи и рецензии. Л., 1990. С. 427.

27 Хомяков А. С. Стихотворения и драмы. С. 96.

28 Герцен А. И. Соч. Т. 9. С. 156.

стр. 116

Опубликовано 08 декабря 2007 года





Полная версия публикации №1197120539

© Literary.RU

Главная ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ А. С. ХОМЯКОВА

При перепечатке индексируемая активная ссылка на LITERARY.RU обязательна!



Проект для детей старше 12 лет International Library Network Реклама на сайте библиотеки